Неточные совпадения
Были вызваны
в полицию дворники со всей
улицы, потом, дня два, полицейские ходили по домам, что-то проверяя,
в трех домах произвели обыски,
в одном арестовали какого-то студента, полицейский среди белого дня увел из
мастерской, где чинились деревянные инструменты, приятеля Агафьи Беньковского, лысого, бритого человека неопределенных лет, очень похожего
на католического попа.
Прошел мимо плохонького театра, построенного помещиком еще до «эпохи великих реформ», мимо дворянского собрания, купеческого клуба, повернул
в широкую
улицу дворянских особняков и нерешительно задержал шаг, приближаясь к двухэтажному каменному дому, с тремя колоннами по фасаду и с вывеской
на воротах: «Белошвейная
мастерская мадам Ларисы Нольде».
Нет, дома было лучше, чем
на улице. Особенно хороши были часы после обеда, когда дед уезжал
в мастерскую дяди Якова, а бабушка, сидя у окна, рассказывала мне интересные сказки, истории, говорила про отца моего.
Шитье ратницкой амуниции шло дни и ночи напролет. Все, что могло держать
в руке иглу, все было занято. Почти во всяком мещанском домишке были устроены
мастерские. Тут шили рубахи,
в другом месте — ополченские кафтаны,
в третьем — стучали сапожными колодками. Едешь, бывало, темною ночью по
улице — везде горят огни, везде отворены окна, несмотря
на глухую осень, и из окон несется пар, говор, гам, песни…
Иконописная
мастерская помещалась
в двух комнатах большого полукаменного дома; одна комната о трех окнах во двор и двух —
в сад; другая — окно
в сад, окно
на улицу. Окна маленькие, квадратные, стекла
в них, радужные от старости, неохотно пропускают
в мастерскую бедный, рассеянный свет зимних дней.
Я ушел из кухни утром, маленькие часы
на стене показывали шесть с минутами. Шагал
в серой мгле по сугробам, слушая вой метели, и, вспоминая яростные взвизгивания разбитого человека, чувствовал, что его слова остановились где-то
в горле у меня, душат. Не хотелось идти
в мастерскую, видеть людей, и, таская
на себе кучу снега, я шатался по
улицам Татарской слободы до поры, когда стало светло и среди волн снега начали нырять фигуры жителей города.
Он вышел из комнаты, и Ольга Ивановна слышала, как он что-то приказывал своему лакею. Чтоб не прощаться, не объясняться, а главное, не зарыдать, она, пока не вернулся Рябовский, поскорее побежала
в переднюю, надела калоши и вышла
на улицу. Тут она легко вздохнула и почувствовала себя навсегда свободной и от Рябовского, и от живописи, и от тяжелого стыда, который так давил ее
в мастерской. Все кончено!
На улице,
в ослепляющем сиянии серебряного солнца, среди грузных, тепло одетых людей, он,
в темных лохмотьях, казался еще меньше и костлявее, чем был. Его небесные глаза, привыкшие к сумраку
мастерской, обильно слезились.
Но циничные выкрики все чаще брызгают
на песню, точно грязь
улицы на праздничное платье, и Ванок чувствует себя побежденным. Вот он открыл мутные глаза, наглая улыбка кривит изношенные щеки, что-то злое дрожит
на тонких губах. Ему необходимо сохранить за собою славу хорошего запевалы, — этой славой он — лентяй, человек не любимый товарищами — держится
в мастерской.
В крайнее окно
мастерской после полудня минут двадцать смотрит солнечный луч, стекло, радужное от старости, становится красивым и веселым.
В открытую форточку слышно, как взвизгивает железо полозьев, попадая
на оголенный камень мостовой, и все звуки
улицы стали голее, звончей.
Но и трезвые были не лучше.
В мастерских,
на улице они открыто перекидывались замечаниями относительно губернатора, бранили его и радовались, что он скоро умрет. Но положительного не сообщали ничего, а вскоре и говорить перестали и терпеливо ждали. Иногда за работой один бросал другому...
Между тем даже пыльную петербургскую
улицу он видит лишь тогда, когда хозяин посылает его с товаром к заказчику; даже по праздникам он не может размяться, потому что хозяин, чтобы мальчики не баловались, запирает их
на весь день
в мастерской…
На темной
улице было пустынно и тихо. Чуть таяло. Андрей Иванович задумчиво шел. Он хорошо заметил, как Ляхов испугался его угрозы. И ему было странно, как это ему до сих пор не пришла
в голову мысль о таком исходе. Конечно, он так и поступит: напьется, придет
в мастерскую и
на глазах у всех изобьет Ляхова до полусмерти; когда же хозяин вознегодует, то Андрей Иванович удивленно ответит ему: «Ведь у вас
в мастерской драться позволяется!»
Труп увезли. Александру Михайловну пригласили
в участок, там еще раз записали все. Она вышла
на улицу. Давно было пора идти
в мастерскую, но Александра Михайловна забыла про нее. Она шла, и
в ее глазах плескались зеленоватые, пахнувшие водорослями волны, и темно-пенистая струйка тянулась по круглой щеке.
— Такой нахал этот Ляхов, просто я не понимаю! — сказала она. — С самого того времени, как Андрей Иванович помер, не дает мне нигде проходу.
В мастерской пристает,
на улице,
на квартире вот… И придумать не могу, как мне от него отделаться!
Она жила теперь
на отдельной квартире, но Ляхов не оставлял ее
в покое. Он поджидал ее при выходе из
мастерской, подстерегал
на улице и требовал, чтоб она снова шла жить к нему. Однажды он даже ворвался пьяным
в ее квартиру и избил бы Катерину Андреевну насмерть, если бы квартирный хозяин не позвал дворника и не отправил Ляхова
в участок. Катерина Андреевна со страхом покидала свою квартиру и
в мастерскую ходила каждый раз по разным
улицам.
— Василий Васильевич, что же это будет? Раньше
в мастерской и
на улице не давали мне проходу, а теперь уж
на квартиру ко мне приходите? Сами подумайте, разве же так можно!
Он не помнил, как допил бутылку, как прошел
улицу.
В конторе хозяин разговаривал с двумя заказчиками. Андрей Иванович сорвал с себя
в конторе пальто, бросил его
на подоконник и с палкою
в руках вошел
в мастерскую.
Гости у Коромыслова. Кое-что изменено
в обычной обстановке, кое-что добавлено: взятый напрокат рояль, живые цветы
на столе и
в вазах.
В стороне стол с вином, закусками и фруктами. Большое окно
на улицу наполовину занавешено.
В задней части
мастерской — ближайшей к авансцене — высокий занавес отделяет угол с диваном: здесь одна только лампочка
в синем стекле, полутемно. Весь свет сосредоточен
в глубине
мастерской: там все ярко, колоритно, богато.
По другую сторону коридора были огромные, как бывают
в мастерских художников, окна, но с матовыми стеклами, пропускавшими мягкий свет, но не позволявшими не только ничего видеть, что происходит
на улице, но даже и железных решеток, которыми они были снабжены.