Неточные совпадения
— Э-эх! — вскричал было Разумихин, но
в эту минуту отворилась дверь, и вошло одно новое, не знакомое ни одному из присутствующих,
лицо.
—
Э, черт! Этого недоставало, — пробормотал он со злобой, быстро переложил из правой руки кредитки
в левую и судорожно выдернул из кармана платок. Но и платок оказался весь
в крови (этим самым платком он вытирал голову и
лицо Григорию): ни одного почти местечка не было белого, и не то что начал засыхать, а как-то заскоруз
в комке и не хотел развернуться. Митя злобно шваркнул его об пол.
— Че-о-эк,
э, трубку! — произнес
в галстух какой-то господин высокого роста, с правильным
лицом и благороднейшей осанкой, по всем признакам шулер.
Она, старушка,
в ореоле седых волос, с еще свежим, добродушным
лицом, сидит
в кресле на сцене, принимает приветствия. Всерабис командировал театрального рецензента
Э. М. Бескина. После блестящей речи он оглашает постановление Наркомпроса о даровании Анне Алексеевне Бренко звания заслуженной артистки.
— Круши! — взревел Фома, вскочив с дивана и хватая Ежова за плечи. Сверкающими глазами он заглядывал
в лицо Ежова, наклонясь к нему, и с тоской, с горестью почти застонал: — Э-эх! Николка… Милый, жаль мне тебя до смерти! Так жаль — сказать не могу!
Бессеменов. Никогда не надо детям давать больше того, сколько сам имеешь… И всего мне тяжелее, что не вижу я
в них… никакого характера… ничего эдакого… крепкого… Ведь
в каждом человеке должно быть что-нибудь свое… а они какие-то… ровно бы без
лиц! Вот Нил… он дерзок… он — разбойник. Но — человек с
лицом! Опасный… но его можно понять… Э-эхе-хе!.. Я вот,
в молодости, церковное пение любил… грибы собирать любил… А что Петр любит?
—
Э! дурак был… не умел воспользоваться! — с досадой сорвалось у него с языка, и студент заметил, как
лицо его передернула какая-то скверная гримаска досадливого сожаления о чем-то. Но Ардальон вдруг спохватился. — То есть вот видите ли, — стал он поправляться
в прежнем рисующемся тоне, — все бы это я мог легко иметь, — капитал, целый капитал, говорю вам, — потому все это было мое, по праву, но… я сам добровольно от всего отказался.
Удэхеец вбил два колышка
в снег перед входом
в свое жилище, затем обошел юрту и у каждого угла, повертываясь
лицом к лесу, кричал «э-е» и бросал один уголек. Потом он возвратился
в жилище, убрал идола с синими глазами, заткнул за корье свой бубен и подбросил дров
в огонь. Затем Маха сел на прежнее место, руками обтер свое
лицо и стал закуривать трубку. Я понял, что камланье кончено, и начал греть чай.
Я была слишком уверена
в себе, чтобы бояться… но невольно дыхание мое сперло
в груди, когда я потянула к себе беленький билетик… На билетике стоял
Э 12: «Бегство иудеев из Египта». Эту историю я знала отлично, и, ощутив
в душе сладостное удовлетворение, я не спеша, ровно и звонко рассказала все, что знала.
Лицо Maman ласково улыбалось; отец Филимон приветливо кивал мне головою, даже инспектор и отец Дмитрий, скептически относившийся к экзаменам «седьмушек», не без удовольствия слушали меня…