Спасибо, Лель! Девицы, не стыдитесь!
Не верю я. Ну, статочное ль дело
В частых кустах подружку потерять!
Потешил ты царево сердце, Лель.
Потешь еще!
В кругу подруг стыдливых
Красавицу девицу выбирай,
Веди ко мне и всем на погляденье,
Пускай она за песню наградит
Певца любви горячим поцелуем.
Неточные совпадения
Когда бы жизнь домашним
кругомЯ ограничить захотел;
Когда б мне быть отцом, супругом
Приятный жребий повелел;
Когда б семейственной картиной
Пленился я хоть миг единой, —
То, верно б, кроме вас одной,
Невесты не искал иной.
Скажу без блесток мадригальных:
Нашед мой прежний идеал,
Я, верно б, вас одну избрал
В подруги дней моих печальных,
Всего прекрасного
в залог,
И был бы счастлив… сколько мог!
Я там попала
в круг политиков, моя старая
подруга вышла замуж за адвоката, а он —
в парламенте, страшный патриот, ненавидит немцев.
— Дай бог тебе счастье, если ты веришь им обоим! — отвечала она, и рука ее играла густыми кудрями беспечного юноши; а их лодка скользила неприметно вдоль по реке, оставляя белый змеистый след за собою между темными волнами; весла, будто крылья черной птицы, махали по обеим сторонам их лодки; они оба сидели рядом, и по веслу было
в руке каждого; студеная влага с легким шумом всплескивала, порою озаряясь фосфорическим блеском; и потом уступала, оставляя быстрые
круги, которые постепенно исчезали
в темноте; — на западе была еще красная черта, граница дня и ночи; зарница, как алмаз, отделялась на синем своде, и свежая роса уж падала на опустелый берег <Суры>; — мирные плаватели, посреди усыпленной природы, не думая о будущем, шутили меж собою; иногда Юрий каким-нибудь движением заставлял колебаться лодку, чтоб рассердить, испугать свою
подругу; но она умела отомстить за это невинное коварство; неприметно гребла
в противную сторону, так что все его усилия делались тщетны, и челнок останавливался, вертелся… смех, ласки, детские опасения, всё так отзывалось чистотой души, что если б демон захотел искушать их, то не выбрал бы эту минуту...
Нет! не тебе, моей
подруге,
Узнай, назначено судьбой
Увянуть молча
в тесном
кругеРевнивой грубости рабой,
Средь малодушных и холодных,
Друзей притворных и врагов,
Боязней и надежд бесплодных,
Пустых и тягостных трудов!
Неверная! Где ты? Сквозь улицы сонные
Протянулась длинная цепь фонарей,
И, пара за парой, идут влюбленные,
Согретые светом любви своей.
Где же ты? Отчего за последней парою
Не вступить и нам
в назначенный
круг?
Я пойду бренчать печальной гитарою
Под окно, где ты пляшешь
в хоре
подруг!
Нарумяню лицо мое, лунное, бледное,
Нарисую брови и усы приклею,
Слышишь ты, Коломбина, как сердце бедное
Тянет, тянет грустную песню свою?
При воспоминании о милом Бестуди я невольно перенеслась мыслью далеко, далеко, за тысячи верст.
В моем воображении встала чудная картина летней Дагестанской ночи… О, как сладко пахнет
кругом персиками и розами! Месяц бросает светлые пятна на кровли аулов… На одной из них — закутанная
в чадру фигура… Узнаю ее, маленькую, хрупкую… Это Гуль-Гуль!
Подруга моя, Гуль-Гуль!
— Дети, — прозвучал голос княгини, — я привела вам новую
подругу, Людмилу Влассовскую, примите ее
в свой
круг и будьте добрыми друзьями.
Я сумею составить ей и себе
круг знакомых
в России, где ее будут уважать, как мою вечную
подругу жизни, как мою жену, хотя и не перед людьми, но перед Богом — она поймет, что к ее ногам я кладу самого себя и все свои прошлые знакомства и связи.
Тут расходившееся злословие было остановлено на минуту неожиданным восклицанием
подруги, вновь прибывшей
в круг собеседниц.
Поэзия слов и томная арфа были не нужны
в этом собранье — и без арфы все были увлечены тем, что делали: все сидящие
в кружок египтянки что-то совсем тихо пели, подражая жужжанию летающего насекомого, — хозяин танцовщиц Сергий также тихо подыгрывал им на однострунном ребабе; а танцовщица, стоявшая
в средине
круга подруг, содрогалась, беспокойно отгоняя то с той, то с другой стороны подлетающую к ней осу…
Завсегда, бывало, эта Дуняша первая подустит на келейника девок, первая подманит
подруг на всполье, первая затащит Гришу
в круг девичий, первая заведет игры, первая успеет обвить шею постника жаркими руками и с громким, далеко разносящимся
в вечерней тиши смехом успеет прижать отуманенную голову его ко груди своей лебединой…
Одни выставлялись на вид, а другие лежали
в кустах и оттуда пожирали взорами нубийскую деву, которая стояла на одном месте среди других таких же
подруг, возлегших
кругом ее цветною гирляндой.