Неточные совпадения
Несмотря на это, на меня часто находили минуты
отчаяния: я воображал, что нет счастия на
земле для человека с таким широким носом, толстыми губами и маленькими серыми глазами, как я; я просил бога сделать чудо — превратить меня
в красавца, и все, что имел
в настоящем, все, что мог иметь
в будущем, я все отдал бы за красивое лицо.
Вдруг где-то, близко, медь оркестра мощно запела «Марсельезу», все люди
в ограде, на улице пошевелились, точно под ними дрогнула
земля, и кто-то истерически, с радостью или с
отчаянием, закричал...
— Дай этот грош нищему… Христа ради! — шептал он страстно, держа ладонь перед ней, — дай еще этого рая и ада вместе! дай жить, не зарывай меня живого
в землю!.. — едва слышно договаривал он, глядя на нее с
отчаянием.
В нем, кажется мне, как бы бессознательно, и так рано, выразилось то робкое
отчаяние, с которым столь многие теперь
в нашем бедном обществе, убоясь цинизма и разврата его и ошибочно приписывая все зло европейскому просвещению, бросаются, как говорят они, к «родной почве», так сказать,
в материнские объятия родной
земли, как дети, напуганные призраками, и у иссохшей груди расслабленной матери жаждут хотя бы только спокойно заснуть и даже всю жизнь проспать, лишь бы не видеть их пугающих ужасов.
«Куда могла она пойти, что она с собою сделала?» — восклицал я
в тоске бессильного
отчаяния… Что-то белое мелькнуло вдруг на самом берегу реки. Я знал это место; там, над могилой человека, утонувшего лет семьдесят тому назад, стоял до половины вросший
в землю каменный крест с старинной надписью. Сердце во мне замерло… Я подбежал к кресту: белая фигура исчезла. Я крикнул: «Ася!» Дикий голос мой испугал меня самого — но никто не отозвался…
Я зарабатывал около трехсот рублей
в месяц. Эту цифру я и назвал. Надо было видеть, какое неприятное, даже болезненное впечатление произвел мой ответ. Оба гиляка вдруг схватились за животы и, пригнувшись к
земле, стали покачиваться, точно от сильной боли
в желудке. Лица их выражали
отчаяние.
На нем почили скорбь и
отчаяние; на нем знаменовалося проклятие всевышнего, егда во гневе своем рек: проклята
земля в делах своих.
Хотя, с другой стороны, если подумать, что
в России сто миллионов населения, что интеллигенции наберется около миллиона, что из этого миллиона
в течение десяти лет выдвинется всего одно или, много, два литературных дарования, — нет, эта комбинация приводила меня
в отчаяние, потому что приходилось самого себя считать избранником, солью
земли, тем счастливым номером, на который падает выигрыш
в двести тысяч.
Он ужасался и
в отчаянии спрашивал себя, как это и зачем попал он
в неизвестную
землю,
в компанию страшных мужиков?
Юрий, не отвечая ни слова, схватил лошадь под уздцы; «что ты, что ты, боярин! — закричал грубо мужик, — уж не впрямь ли хочешь со мною съездить!.. эк всполошился!» — продолжал он ударив лошадь кнутом и присвиснув; добрый конь рванулся… но Юрий, коего силы удвоило
отчаяние, так крепко вцепился
в узду, что лошадь принуждена была кинуться
в сторону; между тем колесо телеги сильно ударилось о камень, и она едва не опрокинулась; мужик, потерявший равновесие, упал, но не выпустил вожжи; он уж занес ногу, чтоб опять вскочить
в телегу, когда неожиданный удар по голове поверг его на
землю, и сильная рука вырвала вожжи… «Разбой!» — заревел мужик, опомнившись и стараясь приподняться; но Юрий уже успел схватить Ольгу, посадить ее
в телегу, повернуть лошадь и ударить ее изо всей мочи; она кинулась со всех ног; мужик еще раз успел хриплым голосом закричать: «разбой!» Колесо переехало ему через грудь, и он замолк, вероятно навеки.
Так с волей пламенной, с упорством на челе,
С
отчаяньем в груди, со страстию во взоре
Небесное Жуан пусть ищет на
землеИ
в каждом торжестве себе готовит горе!
Не помня себя,
в стыде и
в отчаянии, бросился погибший и совершенно справедливый господин Голядкин куда глаза глядят, на волю судьбы, куда бы ни вынесло; но с каждым шагом его, с каждым ударом ноги
в гранит тротуара, выскакивало, как будто из-под
земли, по такому же точно, совершенно подобному и отвратительному развращенностию сердца — господину Голядкину.
Я чувствовал себя опьяненным словами, не улавливал мысли
в них,
земля подо мною качалась
в словесном вихре, и часто я с
отчаянием думал, что нет на
земле человека глупее и бездарнее меня.
Живя
в деревне, она приходила
в состояние полного
отчаяния: ходила
в весеннее время по сырой
земле в одних башмаках с целью получить горячку; ездила верхом на невыезженных лошадях — и вот теперь расстроила свое здоровье совершенно.
Мутно текут потоки горя по всем дорогам
земли, и с великим ужасом вижу я, что нет места богу
в этом хаосе разобщения всех со всеми; негде проявиться силе его, не на что опереться стопам, — изъеденная червями горя и страха, злобы и
отчаяния, жадности и бесстыдства — рассыпается жизнь во прах, разрушаются люди, отъединённые друг от друга и обессиленные одиночеством.
Впадают
в дикое
отчаяние и, воспалённые им, развратничают и всячески грязнят
землю, как бы мстя ей за то, что родила она их и должны они, рабы слабости своей, до дня смерти ползать бессильно по дорогам
земли.
Ермил стоял без шапки, понурив голову, босой, закинув за спину связанные веревочкой сапоги; лицо его, обращенное к барскому дому, не выражало ни
отчаяния, ни скорби, ни даже изумления; тупая усмешка застыла на бесцветных губах; глаза, сухие и съёженные, глядели упорно
в землю.
Допели канон. Дрогнул голос Марьюшки, как завела она запев прощальной песни: «Приидите, последнее дадим целование…» Первым прощаться подошел Патап Максимыч. Истово сотворил он три поклона перед иконами, тихо подошел ко гробу, трижды перекрестил покойницу, припал устами к холодному челу ее, отступил и поклонился дочери
в землю… Но как встал да взглянул на мертвое лицо ее, затрясся весь и
в порыве
отчаянья вскрикнул...
В припадке неудержимого злого
отчаяния она кинулась на пол, била ногами и руками
землю и кричала громко и отчаянно на весь сад...
Поезд еще стоит почему-то, и Юрасов прохаживается вдоль вагонов, такой красивый, строгий и важный
в своем холодном
отчаянии, что теперь никто не принял бы его за вора, трижды судившегося за кражи и много месяцев сидевшего
в тюрьме. И он спокоен, все видит, все слышит и понимает, и только ноги у него как резиновые — не чувствуют
земли, да
в душе что-то умирает, тихо, спокойно, без боли и содрогания. Вот и умерло оно.
— Умер, умер! — с
отчаянием в голосе воскликнул Суворов. Он приложил руку к сердцу раненого. — Нет, нет… оно бьется… Это обморок, положите его на
землю…