Неточные совпадения
Один, довольно плотный и высокого роста,
в темно-зеленом опрятном кафтане и пуховом
картузе, удил рыбу; другой — худенький и маленький,
в мухояровом заплатанном сюртучке и без шапки, держал на коленях горшок с червями и изредка проводил рукой по седой своей головке, как бы желая предохранить ее от солнца.
На дрожках рядком, как сидят на козетках, сидели два маленькие существа одно мужское и женское; мужчина был
в темно-зеленой камлотовой шинели и
в большом
картузе из шляпного волокнистого плюша, а женщина
в масаковом гроденаплевом салопе, с лиловым бархатным воротником, и
в чепчике с коричневыми лентами.
Завидев сквозь сети
зелени зоркие окна кельи старца, Кожемякин снимал
картуз, подойдя к людям, трижды
в пояс кланялся им, чувствуя себя грешнее всех; садился на одну из трёх скамей у крыльца или отходил
в сторону, под мачтовую сосну, и, прижавшись к ней, благоговейно ждал выхода старца, простеньких его слов, так легко умягчавших душу миром и покорностью судьбе.
Лицо старика, огромное и багровое, странно изменилось, щёки оплыли, точно тесто, зрачки слились с белками
в мутные, серо-зелёные пятна, борода тряслась, и красные руки мяли
картуз. Вот он двинул ногой
в сторону Палаги и рыкнул...
— Aufgepasst! [Берегись!(нем.)] — крикнул сзади их надменный голос. Раздался глухой топот лошадиных копыт, и австрийский офицер,
в короткой серой тюнике и
зеленом картузе, проскакал мимо их… Они едва успели посторониться.
Впереди отряда ехали двое офицеров: один высокого роста,
в белой кавалерийской фуражке и бурке; другой среднего роста,
в кожаном
картузе и
зеленом спензере [куртка (англ.)] с черным артиллерийским воротником; седло, мундштук и вся сбруя на его лошади были французские.
Когда отряд поровнялся с нашими проезжими, то офицер
в зеленом спензере, взглянув на Рославлева, остановил лошадь, приподнял вежливо
картуз и сказал...
Их слушал, по-видимому, с большим вниманием, пожилой человек
в сером ополченном кафтане с золотыми погончиками; немного поодаль, развалясь на широкой дерновой скамье, курил из огромной пенковой трубки мужчина лет за сорок, высокой и дородной,
в полевом кафтане и
зеленом кожаном
картузе.
На дрожках рядком, как сидят на козетках, сидели два маленькие существа: одно мужское и одно женское; мужчина был
в темно-зеленой камлотовой шинели и
в большом
картузе из шляпного волокнистого плюша, а женщина —
в масаковом гроденаплевом салопе с большим бархатным воротником лилового цвета и
в чепчике с коричневыми лентами.
Вот идёт гармонист Кисляков. Он
в плисовой безрукавке,
в красной шёлковой рубашке,
в шароварах, заправленных
в щегольские сапоги. Подмышкой у него гармоника
в зелёном мешке, чёрненькие усики закручены
в стрелки,
картуз ухарски надет набекрень, и всё лицо сияет удалью и весельем. Орлов любит его за удальство, за игру, за весёлый характер и завидует его лёгкой, беззаботной жизни.
Отец поглядел
в окно, увидал коляску, взял
картуз и пошел на крыльцо встречать. Я побежал за ним. Отец поздоровался с дядей и сказал: «Выходи же». Но дядя сказал: «Нет, возьми лучше ружье, да поедем со мной. Вон там, сейчас за рощей, русак лежит
в зеленях. Возьми ружье, поедем убьем». Отец велел себе подать шубку и ружье, а я побежал к себе, наверх, надел шапку и взял свое ружье. Когда отец сел с дядей
в коляску, я приснастился с ружьем сзади на запятки, так что никто не видал меня.
Сердито смотрел
картуз с галуном на Алексея, когда тот поднимался по широкой лестнице, покрытой ковром, обставленной цветами и
зеленью. «Ишь привалило косолапому! — бормотал придверник. — А наш брат бейся, служи, служи, а на поверку
в одном кармане клоп на аркане, а
в другом блоха на цепи…»