Неточные совпадения
Теперь,
в уединении
деревни, она чаще и чаще стала сознавать эти радости. Часто, глядя на них, она делала всевозможные усилия, чтоб убедить себя, что она заблуждается, что она, как
мать, пристрастна
к своим детям; всё-таки она не могла не говорить себе, что у нее прелестные дети, все шестеро, все
в равных родах, но такие, какие редко бывают, — и была счастлива ими и гордилась ими.
— Нет! — говорил он на следующий день Аркадию, — уеду отсюда завтра. Скучно; работать хочется, а здесь нельзя. Отправлюсь опять
к вам
в деревню; я же там все свои препараты оставил. У вас, по крайней мере, запереться можно. А то здесь отец мне твердит: «Мой кабинет
к твоим услугам — никто тебе мешать не будет»; а сам от меня ни на шаг. Да и совестно как-то от него запираться. Ну и
мать тоже. Я слышу, как она вздыхает за стеной, а выйдешь
к ней — и сказать ей нечего.
Мать его и бабушка уже ускакали
в это время за сто верст вперед. Они слегка и прежде всего порешили вопрос о приданом, потом перешли
к участи детей, где и как им жить; служить ли молодому человеку и зимой жить
в городе, а летом
в деревне — так настаивала Татьяна Марковна и ни за что не соглашалась на предложение Марьи Егоровны — отпустить детей
в Москву,
в Петербург и даже за границу.
Она поручила свое дитя Марье Егоровне,
матери жениха, а последнему довольно серьезно заметила, чтобы он там,
в деревне, соблюдал тонкое уважение
к невесте и особенно при чужих людях, каких-нибудь соседях, воздерживался от той свободы, которою он пользовался при ней и своей
матери,
в обращении с Марфенькой, что другие, пожалуй, перетолкуют иначе — словом, чтоб не бегал с ней там по рощам и садам, как здесь.
В отдаленье темнеют леса, сверкают пруды, желтеют
деревни; жаворонки сотнями поднимаются, поют, падают стремглав, вытянув шейки торчат на глыбочках; грачи на дороге останавливаются, глядят на вас, приникают
к земле, дают вам проехать и, подпрыгнув раза два, тяжко отлетают
в сторону; на горе, за оврагом, мужик пашет; пегий жеребенок, с куцым хвостиком и взъерошенной гривкой, бежит на неверных ножках вслед за
матерью: слышится его тонкое ржанье.
В нашей местности исстари так повелось, что выйдет молодой человек из кадетского корпуса, прослужит годик-другой и приедет
в деревню на хлеба
к отцу с
матерью.
Когда еврей — посыльный принес
к нам
в деревню письмо
матери, оно застало нас
в разгаре молодого веселья, которое сразу упало.
Из рассказов их и разговоров с другими я узнал,
к большой моей радости, что доктор Деобольт не нашел никакой чахотки у моей
матери, но зато нашел другие важные болезни, от которых и начал было лечить ее; что лекарства ей очень помогли сначала, но что потом она стала очень тосковать о детях и доктор принужден был ее отпустить; что он дал ей лекарств на всю зиму, а весною приказал пить кумыс, и что для этого мы поедем
в какую-то прекрасную
деревню, и что мы с отцом и Евсеичем будем там удить рыбку.
Наконец гости уехали, взяв обещание с отца и
матери, что мы через несколько дней приедем
к Ивану Николаичу Булгакову
в его
деревню Алмантаево, верстах
в двадцати от Сергеевки, где гостил Мансуров с женою и детьми. Я был рад, что уехали гости, и понятно, что очень не радовался намерению ехать
в Алмантаево; а сестрица моя, напротив, очень обрадовалась, что увидит маленьких своих городских подруг и знакомых: с девочками Мансуровыми она была дружна, а с Булгаковыми только знакома.
—
К матери в деревню хочу ехать, — проговорила Фатеева, и на глазах у нее при этом выступили слезы.
Еспер Иваныч остался при ней; но и тут, чтобы не показать, что
мать заедает его век, обыкновенно всем рассказывал, что он
к службе неспособен и желает жить
в деревне.
Александр молчал. Он вспомнил, что, учась
в университете и живучи
в губернском городе, он не очень усердно посещал церковь; а
в деревне, только из угождения
матери, сопровождал ее
к обедне. Ему совестно было солгать. Он молчал.
Мать поняла его молчание и опять вздохнула.
— Александр Яковлич пишет, что нежно любимый им Пьер возвратился
в Москву и страдает грудью, а еще более того меланхолией, и что врачи ему предписывают провести нынешнее лето непременно
в деревне, но их усадьба с весьма дурным климатом; да и живя
в сообществе одной только
матери, Пьер, конечно, будет скучать, а потому Александр Яковлич просит, не позволим ли мы его милому повесе приехать
к нам погостить месяца на два, что, конечно, мы позволим ему с великою готовностью.
Последняя поездка Алексея Степаныча
к отцу и
к матери, его внезапная, как сами вы сказывали, опасная продолжительная болезнь
в деревне и перемена, когда он воротился, показали мне, что родители его не желают иметь меня невесткой.
Через неделю Алексей Степаныч взял отпуск, раскланялся с Софьей Николавной, которая очень ласково пожелала ему счастливого пути, пожелала, чтобы он нашел родителей своих здоровыми и обрадовал их своим приездом, — и полный радостных надежд от таких приятных слов, молодой человек уехал
в деревню,
к отцу и
матери.
Дальнейший ход внутренней жизни молодых Багровых был как будто приостановлен разными обстоятельствами: сначала рождением дочери и страстною, безумною любовию
к ней
матери; потом смертию малютки, от которой едва не помешалась
мать, едва не умерла, и наконец — продолжительным леченьем и житьем
в татарской
деревне.
Не привыкши сызмала ни
к какой работе, избалованный
матерью, вздорной, взбалмошной бабой, он так хорошо повел дела свои, что
в два года стал беднейшим мужиком своей
деревни.
Бабушка после этого только скорее заспешила разделом, о котором нечего много рассказать: он был сделан с тем же благородством, как и выдел княжны Анастасии: моему отцу достались Ретяжи,
в которых он уже и жил до раздела, дяде Якову Конубрь, а бабушка оставалась
в Протозанове, от которого она хотя и отказывалась, предоставя детям по жребию делить
деревни,
в которых были господские дома, но и дядя и отец слышать об этом не хотели и просили
мать почтить их позволением оставить
в ее владении Протозаново,
к которому она привыкла.
На другой день, поутру,
мать моя должна была приехать
к директору до приезда
к нему Камашева с рапортом, выпросить позволения приезжать ко мне
в больницу два раза
в день и потом вымолить обещание: отпустить меня
в деревню на попечение родителей впредь до выздоровления, если доктор найдет это нужным.
Он прибавил
к этому, что моя
мать жила всегда
в губернском городе, что мы недавно переехали
в деревню, что она дочь бывшего значительного чиновника и большая охотница до книг и до стихов.
Но скоро удостоверился, что почти у всех были отцы, и
матери, и семейства, а у иных и дома и сады
в деревне, но только недоставало того чувства горячей привязанности
к семейству и дому, которым было преисполнено мое сердце.
— Н-да-а?.. — вопросительно протянул Гаврила. — Кабы мне так-то вот! — вздохнул он, сразу вспомнив
деревню, убогое хозяйство, свою
мать и все то далекое, родное, ради чего он ходил на работу, ради чего так измучился
в эту ночь. Его охватила волна воспоминаний о своей деревеньке, сбегавшей по крутой горе вниз,
к речке, скрытой
в роще берез, ветел, рябин, черемухи… — Эх, важно бы!.. — грустно вздохнул он.
Писарев немедленно уехал
к отцу и
матери в орловскую
деревню; не дождавшись его возвращения
в Москву, я также отправился
в свой путь, но с этого времени началась между нами живая, искренняя переписка, продолжавшаяся постоянно все пять лет моего пребывания
в Оренбургской губернии.
Страстная
мать уже переселилась
к молодым и спровадила Антона Федотыча с двумя старшими дочерями
в деревню.
Матушка не знает, что у меня есть такой милый друг!» — Эраст целовал Лизу, говорил, что ее счастие дороже ему всего на свете, что по смерти
матери ее он возьмет ее
к себе и будет жить с нею неразлучно,
в деревне и
в дремучих лесах, как
в раю.
В усадьбе по вечерам жгли бенгальские огни и ракеты, и мимо Обручанова проходила на парусах лодка с красными фонариками. Однажды утром приехала на
деревню жена инженера Елена Ивановна с маленькой дочерью
в коляске с желтыми колесами, на паре темно-гнедых пони; обе,
мать и дочь, были
в соломенных шляпах с широкими полями, пригнутыми
к ушам.
Тит Титыч. Не твое дело. Я мальчишкой из
деревни привезен, на все четыре стороны без копейки пущен; а вот нажил себе капитал и других устроил. Хороший человек нигде не пропадет, а дурного и не жаль. Слушай ты, Андрей, вели заложить пару вороных
в коляску, оденься хорошенько, возьми
мать с собой да поезжай
к учителю, проси, чтоб дочь отдал за тебя. Он человек хороший.
Поставила Никитишна домик о край
деревни, обзавелась хозяйством, отыскала где-то троюродную племянницу, взяла ее вместо дочери, вспоила, вскормила, замуж выдала, зятя
в дом приняла и живет теперь себе, не налюбуется на маленьких внучат, привязанных
к бабушке больше, чем
к родной
матери.
Я помню, как отец один раз, придя
к столу, за которым все мы сидели у вечернего чая, сказал
матери, что сейчас, когда он распоряжался работами, староста Дементий объявил ему, что мужики боятся сеять «яровые», потому что птичница Аграфена и другие старухи на
деревне «прорекают голод» и поэтому страшно, что семена
в земле пропадут.
— Кто, братец ты мой, не рад своей стороне? — заметил Бастрюков, сочувственно посматривая на своего любимца Жака, который щеголял
в новых крепких сапогах, сработанных на славу Бастрюковым. — Небось, пойдет
к отцу,
к матери в свою
деревню? — прибавил он.
Решаясь заехать
в родную
деревню,
к отцу-матери на побывку, так думал Герасим
в своей гордыне: «Отец теперь разжился, и все же нет у него таких капиталов, какие мне нажить довелось
в эти пятнадцать годов…
Побежали годы… Овдовевший Андрей все силы своей любви
к жене перенес на девочку… Выписана была его
мать из
деревни для ухода за внучкой, и под ее призором росла и хорошела, что белый цветик
в поле, хорошенькая девочка Наташа.
— Нет, ей-богу, следовало бы ему заразиться! Живут
в деревне,
мать — по образованию фельдшерица и не позволяет бабам приносить
к себе больных ребят, — заразят ее Коку!
После экзаменов,
в начале июня, Володя поехал
к себе
в деревню Богучарово; мы поехали вместе с ним: его
мать, Варвара Владимировна, пригласила нас погостить недельки на две.
Вы ходили по
деревне и плакали, что младенцев этих нет
к вашим услугам — все
матери брали их с собой
в поле.
Пашка разделся и не без удовольствия стал облачаться
в новое платье. Надевши рубаху, штаны и серый халатик, он самодовольно оглядел себя и подумал, что
в таком костюме недурно бы пройтись по
деревне. Его воображение нарисовало, как
мать посылает его на огород
к реке нарвать для поросенка капустных листьев; он идет, а мальчишки и девчонки окружили его и с завистью глядят на его халатик.
— Но если вы жили
в этой
деревне до сих пор, — сказал он, — то невозможно, чтобы вы
в ней остались навсегда… Вы больше не ребенок… вы прелестная молодая девушка… Рано или поздно ваша
мать, вероятно, рассчитывает взять вас
к себе…
Поэтому Анжелика написала своей подруге, чтобы попросить позволения поехать вместе с ее
матерью в имение, так как госпожа Горлова собиралась туда. Несмотря на свою дружбу с Лизой, Анжелика никогда до тех пор не говорила ей про свое чувство
к графу Владимиру. Она и теперь хотела объяснить свою просьбу просто желанием уехать
в деревню.
Тараска Резунов, малый лет двенадцати,
в полушубке, но босой,
в картузе, на пегой кобыле с мерином
в поводу и таким же пегим, как
мать, стригуном, обогнал всех и поскакал
в гору
к деревне. Черная собака весело бежала впереди лошадей, оглядываясь на них. Пегий сытый стригун сзади взбрыкивал своими белыми
в чулках ногами то
в ту, то
в другую сторону. Тараска подъехал
к избе, слез, привязал лошадей у ворот и вошел
в сени.