Неточные совпадения
«Кончу университет и должен буду служить интересам этих
быков. Женюсь на дочери одного из них, нарожу гимназистов, гимназисток, а они, через пятнадцать
лет, не будут понимать меня. Потом — растолстею и, может быть, тоже буду высмеивать любознательных людей. Старость. Болезни. И — умру, чувствуя себя Исааком, принесенным
в жертву — какому богу?»
Они до сих пор еще пашут тем же тяжелым, огромным плугом, каким пахали за двести
лет, впрягая
в него до двенадцати
быков; до сих пор у них та же неуклюжая борона.
Животным так внушают правила поведения, что
бык как будто бы понимает, зачем он жиреет, а человек, напротив, старается забывать, зачем он круглый Божий день и
год, и всю жизнь, только и делает, что подкладывает
в печь уголь или открывает и закрывает какой-то клапан.
На этом
быке лежат все упования Пустотеловых. Они купили его,
лет шесть тому назад,
в «Отраде» (богатое имение, о котором я упоминал выше) еще теленком, и с тех пор, как он поступил на действительную службу, стадо заметно начало улучшаться.
— Нет, это коровы такие… Одна корова два
года ялова ходит, чайную чашечку
в день доит; коров с семь перестарки, остальные — запущены. Всех надо на мясо продать, все стадо возобновить, да и скотницу прогнать. И
быка другого необходимо купить — теперешнего коровы не любят.
— А вот горох поспеет — другой
год пойдет. Ну, как пришли
в К-в — и посадили меня туда на малое время
в острог. Смотрю: сидят со мной человек двенадцать, всё хохлов, высокие, здоровые, дюжие, точно
быки. Да смирные такие: еда плохая, вертит ими ихний майор, как его милости завгодно (Лучка нарочно перековеркал слово). Сижу день, сижу другой; вижу — трус народ. «Что ж вы, говорю, такому дураку поблажаете?» — «А поди-кась сам с ним поговори!» — даже ухмыляются на меня. Молчу я.
Пусти
в народное обращение какого-нибудь симментальского
быка — и через десять
лет ты не узнаешь местности.
— Неправда: больше съедите — фунта четыре, а потому
в год вы проглотите около пятидесяти пудов; это почти два
быка!
Молочное хозяйство пошло прекрасно:
года через три у Голована было уже две коровы и
бык, потом три, четыре, и он нажил столько денег, что выкупил мать, потом каждый
год выкупал по сестре, и всех их забирал и сводил
в свою просторную, но прохладную лачугу.
Сарай был так велик, что оба отделения — жилое и скотское — были очень просторны, но, несмотря на всю о них заботливость, плохо держали тепло. Впрочем, тепло нужно было только для женщин, а сам Голован был нечувствителен к атмосферным переменам и
лето и зиму спал на ивняковой плетенке
в стойле, возле любимца своего — красного тирольского
быка «Васьки». Холод его не брал, и это составляло одну из особенностей этого мифического лица, через которые он получил свою баснословную репутацию.
Когда я путался с Гарлеем Рупором (он отчалил шесть
лет назад, простреленный картечью навылет) — не было ничего подобного: каждый, кто хотел, шел
в трюм, где, бывало, десятками стояли хорошие фермерские
быки, разряжал револьвер
в любое животное и брал тот кусок, который ему нравился.
Цыпенюк и Лещенецкий. Один держит буфеты на пароходах, другой — гостиницу «Варшава». У обоих собственные дома. Цыпенюк — гласный. У Лещенецкого — содержанка венская этуаль. А раньше оба служили коридорными
в «Киеве». При них один купец из Москвы скоропостижно скончался
в номере и как будто не по собственному почину. Цыпенюка схватили, — царапины у него оказались на руках и на лбу, — мариновали
в остроге полтора
года, но ничего не могли с ним поделать: уперся, как
бык. Тоже выпустили.
Мост, который мы строили на восьми гранитных
быках, уже высоко над водой возрос, и
в лето четвертого
года мы стали на те столбы железные цепи закладывать.
И с тем мы с ним расстались. На нем его титла всё яснее обозначались, а у нас не умолкали другие знамения,
в заключение коих, по осени, только что стал лед, как вдруг сделалась оттепель, весь этот лед разметало и пошло наши постройки коверкать, и до того шли вреда за вредами, что вдруг один гранитный
бык подмыло, и пучина поглотила все возведение многих
лет, стоившее многих тысяч…
Первого декабря 186*
года корвет был готов. Провизии взято было вдоволь, несколько
быков стояло
в стойлах; бараны, свиньи помещены
в устроенных для них загородках и разная птица —
в больших клетках.
Граф Салиас
в"Голосе"проделал целую кампанию против этого варварского пережитка, который теперь начинает забирать и французскую публику. Он называл бой
быков"бойней
быков", и
в этом он был,
в общем, прав, хотя эти"корриды"и кончаются гибелью тореро.
В последние
годы особенно как-то часто.
Посадили Прошку
в острог; сидит
год, сидит другой, отъелся на острожных-то калачах —
бык быком стал.
Коронационные празднества закончились только седьмого июня. Тогда же,
в знак окончания торжеств, весь город был иллюминован. Для народа были выставлены на площадях бочки с белым и красным вином и жареные
быки, начиненные птицами. Всего было
в избытке, и народ веселился и славил матушку царицу, которая при самом вступлении на престол вспомнила о нем, а именно первым делом сложила с подушного склада по 10 копеек с души на 1742 и 1743
года, что составило более миллиона рублей.
