Неточные совпадения
Иноков был зловеще одет
в черную, суконную рубаху, подпоясанную широким ремнем, черные брюки его заправлены
в сапоги; он очень похудел и, разглядывая всех сердитыми
глазами, часто, вместе с Робинзоном, подходил к столу с водками. И всегда за ними боком, точно краб, шел
редактор. Клим дважды слышал, как он говорил фельетонисту вполголоса...
Капитан Горталов, бывший воспитатель
в кадетском корпусе, которому запретили деятельность педагога, солидный краевед, талантливый цветовод и огородник, худощавый, жилистый, с горячими
глазами, доказывал
редактору, что протуберанцы являются результатом падения твердых тел на солнце и расплескивания его массы, а у чайного стола крепко сидел Радеев и говорил дамам...
— Я вот тогда…
в прошлом году… так как теперь пишут больше все очерки, описал «Быт и поверья Козинского уезда»; но вдруг рецензенты отозвались так строго, и даже вот
в журнале Павла Николаича, — прибавил он, робко указывая
глазами на
редактора, — и у них был написан очень неблагоприятный для меня отзыв…
—
В провинции? — повторил
редактор, уставляя на него свои маленькие
глаза.
Безграмотный
редактор приучил читать свою безграмотную газету, приохотил к чтению охотнорядца, извозчика. Он — единственная бытовая фигура
в газетном мире, выходец из народа, на котором теперь, издали, невольно останавливается
глаз на фоне газет того времени.
В разгар этой работы истек, наконец, срок моего ожидания ответа «толстой» редакции. Отправился я туда с замирающим сердцем. До некоторой степени все было поставлено на карту.
В своем роде «быть или не быть»…
В редакции «толстого» журнала происходил прием, и мне пришлось иметь дело с самим
редактором. Это был худенький подвижный старичок с необыкновенно живыми
глазами. Про него ходила нехорошая молва, как о человеке, который держит сотрудников
в ежовых рукавицах. Но меня он принял очень любезно.
— Этот человек — социалист,
редактор местной рабочей газетки, он сам — рабочий, маляр. Одна из тех натур, у которых знание становится верой, а вера еще более разжигает жажду знания. Ярый и умный антиклерикал, — видишь, какими
глазами смотрят черные священники
в спину ему!
В ночной редакции газеты «Известия» ярко горели шары и толстый выпускающий
редактор на свинцовом столе верстал вторую полосу с телеграммами «По Союзу Республик». Одна гранка попалась ему на
глаза, он всмотрелся
в нее через пенсне и захохотал, созвал вокруг себя корректоров из корректорской и метранпажа и всем показал эту гранку. На узенькой полоске сырой бумаги было напечатано...
Вот и сегодня поутру. Только что встал от сна и сел пить кофий, как вдруг звонок. Отворяю сам двери и вижу перед собой городового. Признаюсь, обробел и даже попятился, потому был
в халате и туфлях на босу ногу. Нынче ведь ужасно насчет этого строго и не только что наш брат
редактор должен быть на
глазах начальства во всем параде, но и даже городской голова, выбранный всеми городскими сословиями, и тот не смеет иначе предстать пред начальнические очи, как
в присвоенном его должности мундире.
Помня обещание, данное
редактору одного из еженедельных изданий — написать святочный рассказ «пострашнее и поэффектнее», Павел Сергеич сел за свой письменный стол и
в раздумье поднял
глаза к потолку.
В его голове бродило несколько подходящих тем. Потерев себе лоб и подумав, он остановился на одной из них, а именно на теме об убийстве, имевшем место лет десять тому назад
в городе, где он родился и учился. Обмокнув перо, он вздохнул и начал писать.
Коренастый, вихрястый, рыжий, с бегающими
глазами, он ходил
в казачьем уборе и появлялся
в собраниях
в сопровождении таких известных лиц, как, например, Аристов,
редактор Комаров, священник Наумович, г. Редедя и один, а иногда даже два поэта, из которых один, старик Розенгейм, обкуривал его мариландскою папироскою, а другой нарочито искательный мелодии втягивал
в себя даже собственные черевы.