Неточные совпадения
Лука стоял, помалчивал,
Боялся, не наклали бы
Товарищи
в бока.
Оно быть так и сталося,
Да к счастию крестьянина
Дорога позагнулася —
Лицо попово строгое
Явилось на бугре…
Гаврило Афанасьевич
Из тарантаса выпрыгнул,
К крестьянам подошел:
Как лекарь, руку каждому
Пощупал,
в лица глянул им,
Схватился за
бокаИ покатился со смеху…
«Ха-ха! ха-ха! ха-ха! ха-ха!»
Здоровый смех помещичий
По утреннему воздуху
Раскатываться стал…
А князь опять больнехонек…
Чтоб только время выиграть,
Придумать: как тут быть,
Которая-то барыня
(Должно быть, белокурая:
Она ему, сердечному,
Слыхал я, терла щеткою
В то время левый
бок)
Возьми и брякни барину,
Что мужиков помещикам
Велели воротить!
Поверил! Проще малого
Ребенка стал старинушка,
Как паралич расшиб!
Заплакал! пред иконами
Со всей семьею молится,
Велит служить молебствие,
Звонить
в колокола!
Из нашей же фамилии Простаковых, смотри — тка, на
боку лежа, летят себе
в чины.
― Не угодно ли? ― Он указал на кресло у письменного уложенного бумагами стола и сам сел на председательское место, потирая маленькие руки с короткими, обросшими белыми волосами пальцами, и склонив на
бок голову. Но, только что он успокоился
в своей позе, как над столом пролетела моль. Адвокат с быстротой, которой нельзя было ожидать от него, рознял руки, поймал моль и опять принял прежнее положение.
— Дарья Александровна приказали доложить, что они уезжают. Пускай делают, как им, вам то есть, угодно, — сказал он, смеясь только глазами, и, положив руки
в карманы и склонив голову на
бок, уставился на барина.
Пожимаясь от холода, Левин быстро шел, глядя на землю. «Это что? кто-то едет», подумал он, услыхав бубенцы, и поднял голову.
В сорока шагах от него, ему навстречу, по той большой дороге-муравке, по которой он шел, ехала четверней карета с важами. Дышловые лошади жались от колей на дышло, но ловкий ямщик,
боком сидевший на козлах, держал дышлом по колее, так что колеса бежали по гладкому.
В маленьком грязном нумере, заплеванном по раскрашенным пано стен, за тонкою перегородкой которого слышался говор,
в пропитанном удушливым запахом нечистот воздухе, на отодвинутой от стены кровати лежало покрытое одеялом тело. Одна рука этого тела была сверх одеяла, и огромная, как грабли, кисть этой руки непонятно была прикреплена к тонкой и ровной от начала до средины длинной цевке. Голова лежала
боком на подушке. Левину видны были потные редкие волосы на висках и обтянутый, точно прозрачный лоб.
Она вся, кроме ребер, как будто была сдавлена с
боков и вытянута
в глубину.
Священник зажег две украшенные цветами свечи, держа их
боком в левой руке, так что воск капал с них медленно, и пoвернулся лицом к новоневестным. Священник был тот же самый, который исповедывал Левина. Он посмотрел усталым и грустным взглядом на жениха и невесту, вздохнул и, выпростав из-под ризы правую руку, благословил ею жениха и так же, но с оттенком осторожной нежности, наложил сложенные персты на склоненную голову Кити. Потом он подал им свечи и, взяв кадило, медленно отошел от них.
И, заметив полосу света, пробившуюся с
боку одной из суконных стор, он весело скинул ноги с дивана, отыскал ими шитые женой (подарок ко дню рождения
в прошлом году), обделанные
в золотистый сафьян туфли и по старой, девятилетней привычке, не вставая, потянулся рукой к тому месту, где
в спальне у него висел халат.
Свияжский сидел
боком к столу, облокоченною рукой поворачивая чашку, другою собирая
в кулак свою бороду и поднося ее к носу и опять выпуская, как бы нюхая.
Алексей Александрович прошел
в ее кабинет. У ее стола
боком к спинке на низком стуле сидел Вронский и, закрыв лицо руками, плакал. Он вскочил на голос доктора, отнял руки от лица и увидал Алексея Александровича. Увидав мужа, он так смутился, что опять сел, втягивая голову
в плечи, как бы желая исчезнуть куда-нибудь; но он сделал усилие над собой, поднялся и сказал...
Впереди всех
боком, галопом,
в своих натянутых чулках, махая корзинкой и шляпой Сергея Ивановича, прямо на него бежала Таня.
В кабинете Алексей Александрович прошелся два раза и остановился у огромного письменного стола, на котором уже были зажжены вперед вошедшим камердинером шесть свечей, потрещал пальцами и сел, разбирая письменные принадлежности. Положив локти на стол, он склонил на
бок голову, подумал с минуту и начал писать, ни одной секунды не останавливаясь. Он писал без обращения к ней и по-французски, упоребляя местоимение «вы», не имеющее того характера холодности, который оно имеет на русском языке.
В это время Степан Аркадьич, со шляпой на
боку, блестя лицом и глазами, веселым победителем входил
в сад. Но, подойдя к теще, он с грустным, виноватым лицом отвечал на ее вопросы о здоровье Долли. Поговорив тихо и уныло с тещей, он выпрямил грудь и взял под руку Левина.
Она опять вся забилась, как рыбка, треща крыльями седла, выпростала передние ноги, но, не
в силах поднять зада, тотчас же замоталась и опять упала на
бок.
Думая так, я с невольном биением сердца глядел на бедную лодку; но она, как утка, ныряла и потом, быстро взмахнув веслами, будто крыльями, выскакивала из пропасти среди брызгов пены; и вот, я думал, она ударится с размаха об берег и разлетится вдребезги; но она ловко повернулась
боком и вскочила
в маленькую бухту невредима.
И
в самом деле, Гуд-гора курилась; по
бокам ее ползали легкие струйки облаков, а на вершине лежала черная туча, такая черная, что на темном небе она казалась пятном.
Кто был то, что называют тюрюк, то есть человек, которого нужно было подымать пинком на что-нибудь; кто был просто байбак, лежавший, как говорится, весь век на
боку, которого даже напрасно было подымать: не встанет ни
в каком случае.
Чичиков, чинясь, проходил
в дверь
боком, чтоб дать и хозяину пройти с ним вместе; но это было напрасно: хозяин бы не прошел, да его уж и не было. Слышно было только, как раздавались его речи по двору: «Да что ж Фома Большой? Зачем он до сих пор не здесь? Ротозей Емельян, беги к повару-телепню, чтобы потрошил поскорей осетра. Молоки, икру, потроха и лещей
в уху, а карасей —
в соус. Да раки, раки! Ротозей Фома Меньшой, где же раки? раки, говорю, раки?!» И долго раздавалися всё — раки да раки.
Сольвычегодские уходили насмерть устьсысольских, хотя и от них понесли крепкую ссадку на
бока, под микитки и
в подсочельник, свидетельствовавшую о непомерной величине кулаков, которыми были снабжены покойники.
Ему показалось, что при другом
боку висело и ружье, и черт знает что: целое войско
в одном только!
И
в самом деле, Селифан давно уже ехал зажмуря глаза, изредка только потряхивая впросонках вожжами по
бокам дремавших тоже лошадей; а с Петрушки уже давно невесть
в каком месте слетел картуз, и он сам, опрокинувшись назад, уткнул свою голову
в колено Чичикову, так что тот должен был дать ей щелчка.
Наконец оба приятеля вошли
в дверь
боком и несколько притиснули друг друга.
За бараньим
боком последовали ватрушки, из которых каждая была гораздо больше тарелки, потом индюк ростом
в теленка, набитый всяким добром: яйцами, рисом, печенками и невесть чем, что все ложилось комом
в желудке.
Вся разница
в том, что теперь ты упишешь полбараньего
бока с кашей, закусивши ватрушкою
в тарелку, а тогда бы ты ел какие-нибудь котлетки с трюфелями.
— Правда, с такой дороги и очень нужно отдохнуть. Вот здесь и расположитесь, батюшка, на этом диване. Эй, Фетинья, принеси перину, подушки и простыню. Какое-то время послал Бог: гром такой — у меня всю ночь горела свеча перед образом. Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и
бок в грязи! где так изволил засалиться?
В одном месте крутой
бок возвышений воздымался выше прочих и весь от низу до верху убирался
в зелень столпившихся густо дерев.
Слезши с козел, он стал перед бричкою, подперся
в бока обеими руками,
в то время как барин барахтался
в грязи, силясь оттуда вылезть, и сказал после некоторого размышления: «Вишь ты, и перекинулась!»
Сердитая баба,
в замасленной дерюге, прибила до полусмерти бедную девчонку и ругала на все
бока всех чертей.
Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевым (знаменитые термины, произведенные от глаголов «полежать» и «завалиться», которые
в большом ходу у нас на Руси, все равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на
боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями); все те, которых нельзя было выманить из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом, оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует.
Тут они еще несколько времени поспорили о том, кому первому войти, и наконец Чичиков вошел
боком в столовую.
Так мысль ее далече бродит:
Забыт и свет и шумный бал,
А глаз меж тем с нее не сводит
Какой-то важный генерал.
Друг другу тетушки мигнули,
И локтем Таню враз толкнули,
И каждая шепнула ей:
«Взгляни налево поскорей». —
«Налево? где? что там такое?» —
«Ну, что бы ни было, гляди…
В той кучке, видишь? впереди,
Там, где еще
в мундирах двое…
Вот отошел… вот
боком стал… —
«Кто? толстый этот генерал...
Кошевой и старшины сняли шапки и раскланялись на все стороны козакам, которые гордо стояли, подпершись руками
в бока.
Как хватило их с корабля — половина челнов закружилась и перевернулась, потопивши не одного
в воду, но привязанные к
бокам камыши спасли челны от потопления.
— С тобою баба! Ей, отдеру тебя, вставши, на все
бока! Не доведут тебя бабы к добру! — Сказавши это, он оперся головою на локоть и стал пристально рассматривать закутанную
в покрывало татарку.
Там обшивали досками челн; там, переворотивши его вверх дном, конопатили и смолили; там увязывали к
бокам других челнов, по козацкому обычаю, связки длинных камышей, чтобы не затопило челнов морскою волною; там, дальше по всему прибрежью, разложили костры и кипятили
в медных казанах смолу на заливанье судов.
Все они спали
в картинных положениях; кто подмостив себе под голову куль, кто шапку, кто употребивши просто
бок своего товарища.
И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки, начали насаживать друг другу тумаки и
в бока, и
в поясницу, и
в грудь, то отступая и оглядываясь, то вновь наступая.
Жид съежился
в три погибели и почти
боком подошел к нему...
В чести был он от всех козаков; два раза уже был избираем кошевым и на войнах тоже был сильно добрый козак, но уже давно состарился и не бывал ни
в каких походах; не любил тоже и советов давать никому, а любил старый вояка лежать на
боку у козацких кругов, слушая рассказы про всякие бывалые случаи и козацкие походы.
Атвуд взвел, как курок, левую бровь, постоял
боком у двери и вышел. Эти десять минут Грэй провел, закрыв руками лицо; он ни к чему не приготовлялся и ничего не рассчитывал, но хотел мысленно помолчать. Тем временем его ждали уже все, нетерпеливо и с любопытством, полным догадок. Он вышел и увидел по лицам ожидание невероятных вещей, но так как сам находил совершающееся вполне естественным, то напряжение чужих душ отразилось
в нем легкой досадой.
В отчаянном желании Грэя он видел лишь эксцентрическую прихоть и заранее торжествовал, представляя, как месяца через два Грэй скажет ему, избегая смотреть
в глаза: «Капитан Гоп, я ободрал локти, ползая по снастям; у меня болят
бока и спина, пальцы не разгибаются, голова трещит, а ноги трясутся.
Соня упорно глядела
в землю и не отвечала. Она стояла немного
боком к столу.
Но отчего ж у Саввушки
в печи
То щи с бараниной, то
бок бараний с кашей?
Поводья затянул. Ну, жалкий же ездок.
Взглянуть, как треснулся он — грудью или
в бок?
— Э! да ты, я вижу, Аркадий Николаевич, понимаешь любовь, как все новейшие молодые люди: цып, цып, цып, курочка, а как только курочка начинает приближаться, давай бог ноги! Я не таков. Но довольно об этом. Чему помочь нельзя, о том и говорить стыдно. — Он повернулся на
бок. — Эге! вон молодец муравей тащит полумертвую муху. Тащи ее, брат, тащи! Не смотри на то, что она упирается, пользуйся тем, что ты,
в качестве животного, имеешь право не признавать чувства сострадания, не то что наш брат, самоломанный!
Впечатление огненной печи еще усиливалось, если смотреть сверху, с балкона: пред ослепленными глазами открывалась продолговатая,
в форме могилы, яма, а на дне ее и по
бокам в ложах, освещенные пылающей игрой огня, краснели, жарились лысины мужчин, таяли, как масло, голые спины, плечи женщин, трещали ладони, аплодируя ярко освещенным и еще более голым певицам.
Самгин
в одной штанине бросился к постели, выхватил из ночного столика браунинг, но, бросив его на постель, надел брюки, туфли, пиджак и снова подбежал к окну; солдат, стрелявший с колена, переваливаясь с
бока на
бок, катился по мостовой на панель, тот, что был впереди его, — исчез, а трое все еще лежали, стреляя.