Неточные совпадения
Когда, взявшись обеими руками за белые руки, медленно двигался он с ними в хороводе или же
выходил на них стеной, в ряду других парней и погасал горячо рдеющий вечер, и тихо померкала вокруг окольность, и далече за рекой отдавался верный отголосок неизменно
грустного напева, — не знал он и сам тогда, что с ним делалось.
Внезапный звук пронесся среди деревьев с неожиданностью тревожной погони; это запел кларнет. Музыкант,
выйдя на палубу, сыграл отрывок мелодии, полной печального, протяжного повторения. Звук дрожал, как голос, скрывающий горе; усилился, улыбнулся
грустным переливом и оборвался. Далекое эхо смутно напевало ту же мелодию.
Раскольников шел
грустный и озабоченный; он очень хорошо помнил, что
вышел из дому с каким-то намерением, что надо было что-то сделать и поспешить, но что именно — он позабыл.
— Это — не
вышло. У нее, то есть у жены, оказалось множество родственников, дядья — помещики, братья — чиновники, либералы, но и то потому, что сепаратисты, а я представитель угнетающей народности, так они на меня… как шмели, гудят, гудят! Ну и она тоже. В общем она — славная. Первое время даже
грустные письма писала мне в Томск. Все-таки я почти три года жил с ней. Да. Ребят — жалко. У нее — мальчик и девочка, отличнейшие! Мальчугану теперь — пятнадцать, а Юле — уже семнадцать. Они со мной жили дружно…
Из этих волн звуков очертывалась у него в фантазии какая-то музыкальная поэма: он силился уловить тайну создания и три утра бился, изведя толстую тетрадь нотной бумаги. А когда сыграл на четвертое утро написанное,
вышла… полька-редова, но такая мрачная и
грустная, что он сам разливался в слезах, играя ее.
Тихо
вышли все на крыльцо, к экипажу, в
грустном молчании. Марфенька продолжала плакать. Викентьев подал ей уже пятый носовой платок.
Вышел главный смотритель с измученным,
грустным лицом.
С
грустным и строгим лицом и с величайшею учтивостью поблагодарив жену адвоката за честь приглашения, Нехлюдов отказался за неимением возможности и
вышел в приемную.
Вместе с сенаторами
вышел обер-секретарь и товарищ обер-прокурора, среднего роста сухой, бритый молодой человек с очень темным цветом лица и черными
грустными глазами.
Когда тело покойника явилось перед монастырскими воротами, они отворились, и
вышел Мелхиседек со всеми монахами встретить тихим,
грустным пением бедный гроб страдальца и проводить до могилы. Недалеко от могилы Вадима покоится другой прах, дорогой нам, прах Веневитинова с надписью: «Как знал он жизнь, как мало жил!» Много знал и Вадим жизнь!
Теперь из-под рук
выходили уже не трескучие мудреные «пьесы», а тихая песня,
грустная украинская думка звенела и плакала в темных комнатах, размягчая материнское сердце.
С Трубецкими я разлучился в
грустную для них минуту: накануне отъезда из Иркутска похоронили их малютку Володю. Бедная Катерина Ивановна в первый раз испытала горе потерять ребенка: с христианским благоразумием покорилась неотвратимой судьбе. Верно, они вам уже писали из Оёка, где прозимуют без сомнения, хотя, может быть, и
выйдет им новое назначение в здешние края. Сестра мне пишет, что Потемкиной обещано поместить их в Тобольск. Не понимаю, почему это не
вышло в одно время с моим назначением.
По-видимому, пребывание двух двоюродных сестриц могло бы развеселить нас и сделать нашу жизнь более приятною, но
вышло совсем не так, и положение наше стало еще
грустнее, по крайней мере, мое.
Он
выходил седым стариком, с лицом угрюмым и
грустным.
Человек постоял, посмотрел на булочника
грустными глазами, пытался еще говорить что-то и
вышел на улицу.
После ужина Панауров не остался дома, а пошел к себе на другую квартиру. Лаптев
вышел проводить его. Во всем городе только один Панауров носил цилиндр, и около серых заборов, жалких трехоконных домиков и кустов крапивы его изящная, щегольская фигура, его цилиндр и оранжевые перчатки производили всякий раз и странное, и
грустное впечатление.
Вышел я — себя не помню. Пошел наверх в зал, прямо сказать — водки выпить. Вхожу — народу еще немного, а машина что-то такое
грустное играет… Вижу, за столиком сидит Губонин, младший брат. Завтракают… А у Петра Ионыча я когда-то работал, на дому проверял бухгалтерию, и вся семья меня знала, чаем поили, обедом кормили, когда я долго засижусь. Я поклонился.
— В минуту слетаю туда! — сказала Елизавета Петровна и, проворно войдя в комнату дочери, проворно надела там шляпку и проворнейшим шагом отправилась в церковь, куда она, впрочем, поспела к тому уже времени, когда юный священник
выходил с крестом. Он, видимо, хотел представить себя сильно утомленным и
грустным выражением лица желал как бы свидетельствовать о своих аскетических подвигах.
— А
вышло, cher cousin [дорогой кузен (франц.).], нехорошо!.. — продолжал генерал
грустным голосом. — Ефим Федорович страшно на меня обиделся и, встретясь вскоре после того со мной в Английском клубе, он повернулся ко мне спиной и даже ушел из той комнаты, где я сел обедать; а потом, как водится, это стало отражаться и на самой службе: теперь, какое бы то ни было представление от моего ведомства, — Ефим Федорович всегда против и своей неумолимой логикой разбивает все в пух…
Вышел я из трактира смущенный и взволнованный, прямо домой, а на другой день продолжал мой развратик еще робче, забитее и
грустнее, чем прежде, как будто со слезой на глазах, — а все-таки продолжал. Не думайте, впрочем, что я струсил офицера от трусости: я никогда не был трусом в душе, хотя беспрерывно трусил на деле, но — подождите смеяться, на это есть объяснение; у меня на все есть объяснение, будьте уверены.
Когда портнихи кончили, то Цыбукин заплатил им не деньгами, а товаром из своей лавки, и они ушли от него
грустные, держа в руках узелки со стеариновыми свечами и сардинами, которые были им совсем не нужны, и,
выйдя из села в поле, сели на бугорок и стали плакать.
Таким образом, Леонид раскрыл предо мною всю семейную драму. Мы долго еще с ним толковали, придумывали различные способы, как бы поправить дело, и ничего не придумали. Он ушел. Я остался в
грустном раздумье. Начинавшаяся в сердце моем любовь к Лидии Николаевне была сильно поражена мыслию, что она должна
выйти замуж, и
выйти скоро. Мне сделалось грустно и досадно на Лиду.
Куницын(
выходя прямо на авансцену). Вот уже именно словами Шекспира могу сказать: «Сердце мое никогда не знало жалости, но, рассказывая эту
грустную повесть, я буду рыдать и плакать, как черноликий Клиффорд!»
manqué) — неудавшийся.] подвиг, свою речь за столом; когда представилось ему разом, с ужаснейшей ясностью все, что может теперь из этого
выйти, все, что скажут теперь про него и подумают; когда он огляделся в увидал, наконец, до какого
грустного и безобразного состояния довел он мирное брачное ложе своего подчиненного, — о, тогда такой смертельный стыд, такие мучения сошли вдруг в его сердце, что он вскрикнул, закрыл лицо руками и в отчаянии бросился на подушку.
Он несколько раз оборачивался и поднимал свою индийскую каску в ответ на маханье знакомого голубого зонтика и, несколько
грустный,
вышел на незнакомый, неприветный берег, невольно вспоминая, что лихорадки и дизентерии косят здесь в особенности приезжих, и не зная, где найти ему пристанище.
Варя Чекунина, серьезная, не по летам развитая брюнетка, с умными, всегда
грустными глазами, была лишена способностей и потому, несмотря на чрезмерные старания, она не
выходила из двух последних десятков по успехам. Класс ее любил за молчаливую кротость и милый, чрезвычайно симпатичный голосок. Варя мило пела, за что в классе ее прозвали Соловушкой. Не взяли ее родные потому, что жили где-то в далеком финляндском городишке, да и средства их были очень скромные. Варя это знала и тихо грустила.
Напившись чаю и отдохнув, она
вышла погулять. Солнце уже село. От монастырского цветника повеяло на княгиню душистой влагой только что политой резеды, из церкви донеслось тихое пение мужских голосов, которое издали казалось очень приятным и
грустным. Шла всенощная. В темных окнах, где кротко мерцали лампадные огоньки, в тенях, в фигуре старика монаха, сидевшего на паперти около образа с кружкой, было написано столько безмятежного покоя, что княгине почему-то захотелось плакать…
По крытому переходу, который вел от двора великокняжеского к церкви Благовещения, еще тогда деревянной, возвращался Иван Васильевич с утренней молитвы. Когда он
выходил из храма божьего, по ясному челу его носились приятные впечатления, оставленные в нем молитвою; но чем далее он шел, тем тяжелее гнев налегал на это чело и ярче вспыхивал во взорах. За ним, в
грустном раздумье, следовал красивый статный молодец: это был сын его Иван.
— Письма!.. — повторила она с
грустной полуулыбкой. — Что можно сказать письмом в такой решительный момент наших двух соединенных на веки жизней? Надо приготовиться к борьбе, надо
выйти из этой борьбы победителями, не разбирая средств.
«А сестра, должно быть, уже замуж
вышла!» — подумал он вслух, и тотчас же, желая отвязаться от
грустных мыслей, указал на верхушку скалы и сказал...
— На чтò же ему остатки-то? — сказал Каратаев. — Нам подверточки-то важные бы
вышли. Ну, да Бог с ним. — И Каратаев с вдруг изменившимся,
грустным лицом достал из-за пазухи сверточек обрезков, и не глядя на него, подал французу. — Эх ма! — проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что-то сказал ему...
С твердым намерением, устроив в полку свои дела,
выйти в отставку, приехать и жениться на Соне, Николай,
грустный и серьезный, в разладе с родными, но как ему казалось, страстно влюбленный, в начале января уехал в полк.