Неточные совпадения
Тусклое солнце висело над кладбищем, освещая, сквозь знойную муть, кресты над могилами и
выше всех крестов, на
холме, под сенью великолепно пышной березы, — три ствола от одного корня, — фигуру мраморного ангела, очень похожего на больничную сиделку, старую деву.
Перед глазами, в трех милях, лежит масса бурых
холмов, один
выше другого; разнообразные глыбы земли и скал, брошенных в кучу, лезут друг через друга все
выше и
выше.
С первого раза, как станешь на гонконгский рейд, подумаешь, что приехал в путное место: куда ни оглянешься, все
высокие зеленые
холмы, без деревьев правда, но приморские места, чуть подальше от экватора и тропиков, почти все лишены растительности.
Горы обозначались все яснее, и вскоре выдвинулись из-за кустов и
холмов две громады и росли, по мере нашего приближения, все
выше и
выше.
Мы посоветовались и решили оставить тропу и пойти целиной. Взобравшись на первую попавшуюся сопку, мы стали осматриваться. Впереди, в 4 км от нас, виднелся залив Пластун; влево —
высокий горный хребет, за которым, вероятно, должна быть река Синанца; сзади — озеро Долгое, справа — цепь размытых
холмов, за ними — море. Не заметив ничего подозрительного, я хотел было опять вернуться на тропу, но гольд посоветовал спуститься к ключику, текущему к северу, и дойти по нему до реки Тхетибе.
Долина реки Поугоу представляет собой довольно широкий распадок. Множество горных ключей впадает в него с той и с другой стороны. Пологие
холмы и
высокие реки, вдающиеся в долину с боков, покрыты редким лиственным лесом и кустарниковой порослью. Это и есть самые любимые места диких козуль.
Любо глянуть с середины Днепра на
высокие горы, на широкие луга, на зеленые леса! Горы те — не горы: подошвы у них нет, внизу их, как и вверху, острая вершина, и под ними и над ними
высокое небо. Те леса, что стоят на
холмах, не леса: то волосы, поросшие на косматой голове лесного деда. Под нею в воде моется борода, и под бородою и над волосами
высокое небо. Те луга — не луга: то зеленый пояс, перепоясавший посередине круглое небо, и в верхней половине и в нижней половине прогуливается месяц.
Сквозь просвет в нем видны были за рекой
холмы, покрытые гарью, а за ними посиневшие
высокие горы, тоже лишенные растительности.
Больший шел за Серебряным вдоль речки по зеленому лугу, еще покрытому следами вчерашней битвы, и за ним, повеся голову и хвост, тащился Буян. Он часто подбегал к Серебряному, жалобно повизгивал и потом оборачивался на свежий могильный
холм, пока наконец не скрыли его из виду
высокие камыши.
Но Кирша не опасался ничего: поставленный на въезде караульный, думая, что сам сатана в виде запорожца мчится к нему навстречу, сотворив молитву, упал ничком наземь. Кирша перелетел на всем скаку через затворенную околицу, и когда спустя несколько минут он обернулся назад, то построенный на крутом
холме высокий боярский терем показался ему едва заметным пятном, которое вскоре совсем исчезло в туманной дали густыми тучами покрытого небосклона.
Широкая поперечная улица вела к церкви, а по другой стороне реки, на отлогом
холме, возвышались тесовая кровля и красивый терем боярского дома, обнесенного
высоким тыном, похожим на крепостный палисад.
Но прошло немного времени, роса испарилась, воздух застыл, и обманутая степь приняла свой унылый июльский вид. Трава поникла, жизнь замерла. Загорелые
холмы, буро-зеленые, вдали лиловые, со своими покойными, как тень, тонами, равнина с туманной далью и опрокинутое над ними небо, которое в степи, где нет лесов и
высоких гор, кажется страшно глубоким и прозрачным, представлялись теперь бесконечными, оцепеневшими от тоски…
Всё
выше и отчетливее поднимаются из воды берега —
холмы и горы, окутанные мглой, покрытые садами.
Дом Бориса Петровича стоял на берегу Суры, на
высокой горе, кончающейся к реке обрывом глинистого цвета; кругом двора и вдоль по берегу построены избы, дымные, черные, наклоненные, вытягивающиеся в две линии по краям дороги, как нищие, кланяющиеся прохожим; по ту сторону реки видны в отдалении березовые рощи и еще далее лесистые
холмы с чернеющимися елями, налево низкий берег, усыпанный кустарником, тянется гладкою покатостью — и далеко, далеко синеют
холмы как волны.
Восток белел приметно, и розовый блеск обрисовал нижние части большого серого облака, который, имея вид коршуна с растянутыми крылами, державшего змею в когтях своих, покрывал всю восточную часть небосклона; фантастически отделялись предметы на дальнем небосклоне и
высокие сосны и березы окрестных лесов чернели, как часовые на рубеже земли; природа была тиха и торжественна, и
холмы начинали озаряться сквозь белый туман, как иногда озаряется лицо невесты сквозь брачное покрывало, всё было свято и чисто — а в груди Вадима какая буря!
Густым лесом ехал Вадим; направо и налево расстилались кусты ореховые и кленовые, меж ними возвышались иногда
высокие полусухие дубы, с змеистыми сучьями, странные, темные — и в отдалении синели
холмы, усыпанные сверху до низу лесом, пересекаемые оврагами, где покрытые мохом болота обманчивой, яркой зеленью манили неосторожного путника.
Чтобы из села Палицына кратчайшим путем достигнуть этой уединенной пещеры, должно бы было переплыть реку и версты две идти болотистой долиной, усеянной кочками, ветловыми кустами и покрытой
высоким камышом; только некоторые из окрестных жителей умели по разным приметам пробираться чрез это опасное место, где коварная зелень мхов обманывает неопытного путника, и
высокий тростник скрывает ямы и тину; болото оканчивается
холмом, через который прежде вела тропинка и, спустясь с него, поворачивала по косогору в густой и мрачный лес; на опушке столетние липы как стражи, казалось, простирали огромные ветви, чтоб заслонить дорогу, казалось, на узорах их сморщенной коры был написан адскими буквами этот известный стих Данте: Lasciate ogni speranza voi ch'entrate!
Я отъехал еще немного дальше и услышал, что она запела ровным, сильным, несколько резким, прямо крестьянским голосом, потом она вдруг умолкла. Я оглянулся и с вершины
холма увидал ее, стоявшую возле харловского зятя перед скошенным осьминником овса. Тот размахивал и указывал руками, а она не шевелилась. Солнце освещало ее
высокую фигуру, и ярко голубел васильковый венок на ее голове.
Пестрей восточного ковра
Холмы кругом, всё
выше, круче...
Но навстречу попадался только ленивый дымок юрты над озером, или якутская могила — небольшой сруб вроде избушки с
высоким крестом — загадочно смотрела с
холма над водой, обвеянная грустным шепотом деревьев…
Усадьба наша находится на
высоком берегу быстрой речки, у так называемого быркого места, где вода шумит день и ночь; представьте же себе большой старый сад, уютные цветники, пасеку, огород, внизу река с кудрявым ивняком, который в большую росу кажется немножко матовым, точно седеет, а по ту сторону луг, за лугом на
холме страшный, темный бор.
Вытянув шею, он пристально всматривался в даль, и там, в петле реки, на
высоком бугре, увенчанном маленькою рощею осин и берёз, воображение его строило большой каменный дом с зелёными ставнями и башней на крыше; вокруг дома — подкова крепко слаженных, крытых железом служб, а от подножия
холма во все стороны разноцветными полосами лежат пашни.
Дорога вилась между мелкою, частою порослью. Направо и налево подымались
холмы. Чем далее, тем
выше становились деревья. Тайга густела. Она стояла безмолвная и полная тайны. Голые деревья лиственниц были опушены серебряным инеем. Мягкий свет сполоха, продираясь сквозь их вершины, ходил по ней, кое-где открывая то снежную полянку, то лежащие трупы разбитых лесных гигантов, запушенных снегом… Мгновение — и все опять тонуло во мраке, полном молчания и тайны.
При первой возможности мы с Панаевым отправлялись за город; посетили сад Нееловский, Госпитальный и даже сад Чемесова, который был, впрочем, не за городом, а на краю города; бабочек в последнем мы нашли мало, но зато долго любовались на сотни кроликов, которым был отведен во владение довольно
высокий пригорок или
холм (не умею сказать, натуральный или искусственный), обнесенный кругом крепким забором.
Середи
холмов, ложбин и оврагов, середь золотистых полей и поросших кудрявым кустарником пригорков, меж тенистых рощ и благовонных сенных покосов, верстах в пятидесяти от Волги, над сонной, маловодной речкой, по пологому склону горы больше чем на версту вытянулась кострикой и пеньковыми оческами заваленная улица с тремя сотнями крестьянских домов. Дома все большие,
высокие, но чрезвычайно тесно построенные. Беда, ежели вспыхнет пожар, не успеют оглянуться, как все село дотла погорит.
И опять волшебный сноп света упал на дорогу и стал нащупывать лежащую впереди и сбоку неё беспросветную мглу. Там, подальше, посреди поля, лежал действительно
высокий пригорок, обросший мелким, по земле стелющимся кустарником. Сбоку, поближе к лесу, темнело какое-то здание, не то сарай, не то пустой амбар, одиноко стоявший в поле. Между пригорком-холмом, тянувшимся на протяжении доброй четверти версты и сараем, к которому прилегала небольшая рощица, было расстояние всего в сотни три шагов.
— A знаешь, Горя, мне почему-то кажется, что там за лесом должны быть непременно
холмы, и если не такие большие, как тот
высокий на берегу реки, занятый ими, то, может быть…
Правое возвышение круто, ощетинилось мрачным лесом и оканчивается
холмами, на которых ель редко и нехотя растет; левое — отлого, усеяно небольшими, приятными рощами, оканчивается бором и примыкает к горе, довольно
высокой и, как ладонь, обнаженной.