Неточные совпадения
Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как
выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевым (знаменитые
термины, произведенные от глаголов «полежать» и «завалиться», которые
в большом ходу у нас на Руси, все равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями); все те, которых нельзя было выманить из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом, оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует.
Проводить
в подробности по различным царствам природы мысль, что прекрасное есть жизнь, и ближайшим образом, жизнь напоминающая о человеке и о человеческой жизни, я считаю излишним потому, что [и Гегель, и Фишер постоянно говорят о том], что красоту
в природе составляет то, что напоминает человека (или,
выражаясь [гегелевским
термином], предвозвещает личность), что прекрасное
в природе имеет значение прекрасного только как намек на человека [великая мысль, глубокая!
В сущности эти два определения совершенно различны, как существенно различными найдены были нами и два определения прекрасного, представляемые господствующею системою;
в самом деле, перевес идеи над формою производит не собственно понятие возвышенного, а понятие «туманного, неопределенного» и понятие «безобразного» (das Hässliche) [как это прекрасно развивается у одного из новейших эстетиков, Фишера,
в трактате о возвышенном и во введении к трактату о комическом]; между тем как формула «возвышенное есть то, что пробуждает
в нас (или, [
выражаясь терминами гегелевской школы], — что проявляет
в себе) идею бесконечного» остается определением собственно возвышенного.
«То, что есть
в инстинкте существенного, не может
выразиться в интеллектуальных
терминах и, следовательно, не может быть анализировано».
В нем"спонтанно"(
выражаясь научно-философским
термином) зародилась мысль написать большой роман, где бы была рассказана история этического и умственного развития русского юноши, — с годов гимназии и проведя его через два университета — один чисто русский, другой — с немецким языком и культурой.
Этот заряд"творчества"(
выражаясь высоким
термином), хотя самые продукты и не могли быть особенно ценны, показывал несомненно, что бессознательная церебрация находилась
в сильнейшем возбуждении. И ее прорвало
в виде такой чрезмерной производительности перед оставлением"Ливонских Афин".