Итак, Пепко заскрипел с голода зубами. Он глотал слюну, челюсти Пепки сводила голодная позевота. И все-таки десяти крейцеров не было… Чтобы утишить несколько муки голода, Пепко улегся на кровать и долго лежал с закрытыми глазами. Наконец, его осенила какая-то счастливая идея. Пепко быстро вскочил, нахлобучил свою шляпу, надел пальто и бомбой
вылетел из комнаты. Минут через десять он вернулся веселый и счастливый.
С полминуты Аксютка посмотрела на Поликея, на Акулину, на детей, которые высунулись из-под одеяла, схватила скорлупку ореха, валявшуюся на печи, бросила в Анютку и, проговорив еще раз «сею минутою притить», как вихрь
вылетела из комнаты, и маятники с обычною быстротой замотались поперек линии ее бега.
Неточные совпадения
У него был второй ключ от
комнаты, и как-то вечером, ожидая Никонову, Самгин открыл книгу модного, неприятного ему автора.
Из книги
вылетела узкая полоска бумаги, на ней ничего не было написано, и Клим положил ее в пепельницу, а потом, закурив, бросил туда же непогасшую спичку; край бумаги нагрелся и готов был вспыхнуть, но Самгин успел схватить ее, заметив четко выступившие буквы.
Шум возрастал, образовалось несколько очагов,
из которых слова
вылетали, точно искры
из костра. В соседней
комнате кто-то почти истерически кричал...
— Я сначала попробовал полететь по
комнате, — продолжал он, — отлично! Вы все сидите в зале, на стульях, а я, как муха, под потолок залетел. Вы на меня кричать, пуще всех бабушка. Она даже велела Якову ткнуть меня половой щеткой, но я пробил головой окно,
вылетел и взвился над рощей… Какая прелесть, какое новое, чудесное ощущение! Сердце бьется, кровь замирает, глаза видят далеко. Я то поднимусь, то опущусь — и, когда однажды поднялся очень высоко, вдруг вижу, из-за куста, в меня целится
из ружья Марк…
В последние минуты отъезда она, впрочем, постаралась переломить себя и вышла в гостиную, где лица, долженствовавшие провожать ее, находились в сборе, и
из числа их gnadige Frau была с глазами, опухнувшими от слез; Сверстов все ходил взад и вперед по
комнате и как-то нервно потирал себе руки; на добродушно-глуповатой физиономии Фадеевны было написано удовольствие от мысли, что она
вылечила барыню, спрыснув ее водой с камушка.
Вот посреди
комнаты, за столом, в объятиях пожилого, плечистого брюнета с коротко остриженными волосами, лежит пьяная девчонка, лет тринадцати, с детским лицом, с опухшими красными глазами, и что-то старается выговорить, но не может…
Из маленького, хорошенького ротика
вылетают бессвязные звуки. Рядом с ними сидит щеголь в русской поддевке — «кот», продающий свою «кредитную» плечистому брюнету…
Он сделал движение рукой, хотел сказать что-то, но только один какой-то странный звук
вылетел из его груди. Я видел, что он сдерживает себя… Он прошел несколько шагов по
комнате и потом, обернувшись к ней, тихо сказал...
И не прошло минуты, как за запертою дверью послышался неистовый визг; ключ повернулся в замке, дверь с шумом распахнулась; Иосаф Висленев
вылетел из нее кубарем, смеясь и кривляясь, через все
комнаты пред изумленными глазами Бодростина, Грегуара, Ропшина и Кишенского.
Роза вздрогнула, побледнела и крик злобы, ужаса и отчаяния
вылетел из её груди. В туже минуту глаза её обежали
комнату и встретились с недоумевающе мигающими глазками обезьянки. Роза не нуждалась в пояснении. Маленькая преступница была на лицо.
Вдруг Григорий вышиб кулаком оконце, закрыл глаза ладонью и, головой вперед, бросился через окно в
комнату. Все замерли. В дыму ничего не было видно, только шипело и трещало пламя.
Из дыма
вылетел наружу оранжевый сундучок, обитый жестью, а вслед за ним показалась задыхающаяся голова Григория с выпученными глазами; он высунулся
из окна и кулем вывалился наружу. Сейчас же вскочил, отбежал и жадно стал дышать чистым воздухом.