Неточные совпадения
В это время один из молодых людей, лучший из новых конькобежцев, с папироской во рту, в коньках,
вышел из кофейной и, разбежавшись, пустился
на коньках вниз по ступеням, громыхая и подпрыгивая. Он влетел вниз и, не изменив даже свободного положения рук, покатился по
льду.
Одна за другой
вышли из комнаты Лидия и Алина. Лидия села
на ступени террасы, Алина, посмотрев из-под ладони
на заходящее солнце, бесшумно, скользящей походкой, точно по
льду, подошла к Туробоеву.
Ярким зимним днем Самгин медленно шагал по набережной Невы, укладывая в памяти наиболее громкие фразы лекции. Он еще издали заметил Нехаеву, девушка
вышла из дверей Академии художеств, перешла дорогу и остановилась у сфинкса, глядя
на реку, покрытую ослепительно блестевшим снегом; местами снег был разорван ветром и обнажались синеватые лысины
льда. Нехаева поздоровалась с Климом, ласково улыбаясь, и заговорила своим слабым голосом...
Так прошел весь вечер, и наступила ночь. Доктор ушел спать. Тетушки улеглись. Нехлюдов знал, что Матрена Павловна теперь в спальне у теток и Катюша в девичьей — одна. Он опять
вышел на крыльцо.
На дворе было темно, сыро, тепло, и тот белый туман, который весной сгоняет последний снег или распространяется от тающего последнего снега, наполнял весь воздух. С реки, которая была в ста шагах под кручью перед домом, слышны были странные звуки: это ломался
лед.
Вот уже в ясный морозный день красногрудый снегирь, словно щеголеватый польский шляхтич, прогуливался по снеговым кучам, вытаскивая зерно, и дети огромными киями гоняли по
льду деревянные кубари, между тем как отцы их спокойно вылеживались
на печке,
выходя по временам, с зажженною люлькою в зубах, ругнуть добрым порядком православный морозец или проветриться и промолотить в сенях залежалый хлеб.
Среди богатых, людных семей бьется, как рыба об
лед, старуха Мавра, мать Окулка, — другим не работа — праздник, а Мавра
вышла на покос с одною дочерью Наташкой, да мальчонко Тараско при них околачивается.
Мать опять отпустила меня
на короткое время, и, одевшись еще теплее, я
вышел и увидел новую, тоже не виданную мною картину:
лед трескался, ломался
на отдельные глыбы; вода всплескивалась между ними; они набегали одна
на другую, большая и крепкая затопляла слабейшую, а если встречала сильный упор, то поднималась одним краем вверх, иногда долго плыла в таком положении, иногда обе глыбы разрушались
на мелкие куски и с треском погружались в воду.
— Да почесть что одним засвидетельствованием рук и пробавляемся. Прежде, бывало,
выйдешь на улицу — куда ни обернешься, везде источники видишь, а нынче у нас в ведении только сколка
льду на улицах да бунты остались, прочее же все по разным ведомствам разбрелось. А я, между прочим, твердо в своем сердце положил: какова пора ни мера, а во всяком случае десять тысяч накопить и
на родину вернуться. Теперь судите сами: скоро ли по копейкам экую уйму денег сколотишь?
Несмотря
на то, что он поздно заснул, он, как всегда, встал в восьмом часу, и, сделав свой обычный туалет, вытерев
льдом свое большое, сытое тело и помолившись богу, он прочел обычные, с детства произносимые молитвы: «Богородицу», «Верую», «Отче наш», не приписывая произносимым словам никакого значения, — и
вышел из малого подъезда
на набережную, в шинели и фуражке.
Обыкновенно он исчезал из лагерей. Зимой это был самый аккуратный служака, но чуть
лед на Волге прошел — заскучает, ходит из угла в угол, мучится, а как перешли в лагерь, — он недалеко от Полупленной рощи, над самой рекой, — Орлова нет как нет. Дня через три-четыре явится веселый, отсидит, и опять за службу. Последняя его отлучка была в прошлом году, в июне. Отсидел он две недели в подземном карцере и прямо из-под ареста
вышел на стрельбу. Там мы разговорились.
Незаметно подкралась зима, сразу обрушилась
на город гулкими метелями, крепкими морозами, завалила улицы и дома сахарными холмами снега, надела ватные шапки
на скворешни и главы церквей, заковала белым железом реки и ржавую воду болот;
на льду Оки начались кулачные бои горожан с мужиками окрестных деревень. Алексей каждый праздник
выходил на бой и каждый раз возвращался домой злым и битым.
Я
вышел на площадку, искал и звал его, прибавляя
на всякий случай, что дело сделано и что я скоро еду за человеком в лесу… Но ответа не было, в окнах встревоженного станка гасли огни, ветер тянул по-прежнему; по временам трещали стены станочных мазанок и издалека доносился стонущий звук лопающегося
льда…
Он
вышел. Станция переполнилась движением. Хлопали двери, скрипели ступени, ямщики таскали баулы и сумки, суетливый звон уводимых и перепрягаемых
на льду троек теснился каждый раз в отворяемую дверь, ямщики кричали друг
на друга по-якутски и ругались
на чистом русском диалекте, доказывая этим свое российское происхождение…
— Поблюди их, Виринеюшка, ледку, что ли, дай да в ледовую воду сажай… А из середних стерлядей большим гостям чтоб уха
вышла хорошая. Из налимов-то печенки ты бы вынула да
на лед.
Взобравшись
на гребень большого отрога, идущего к реке от главного массива, я остановился передохнуть и в это время услышал внизу голоса. Подойдя к краю обрыва. я увидел Ноздрина и Чжан-Бао, шедших друг за другом по
льду реки. Отрог,
на котором я стоял,
выходил на реку нависшей скалой, имевшей со стороны вид корабельного носа высотою более чем в 100 метров.
Просачиваясь по трещинам в горных породах, она
выходит в береговых обнажениях
на дневную поверхность и тотчас покрывается тонким слоем
льда, который не выдерживает давления ноги человека.
Выходят и все остальные.
Лед продолжает отчаянно трещать. Оказывается, наш возница спросонок свернул в сторону и попал
на участок, где берут
лед и где он значительно тоньше, нежели
на проезжей дороге.
Когда он пришел в себя, то все трое
вышли из шалаша и пошли к стоявшим
на льду реки коням.
Вышло немножко не так. Обстоятельства, имеющие прихоть повторяться, сыграли с казаками ту самую историю, какая тридцать пять лет тому назад была разыграна с Агапом и Керасивной: поднялась страшная метель, и казаки всею громадою начали плутать по степи, потеряли след и, сбившись с дороги, не знали, где они находятся, как вдруг, может быть всего за час перед рассветом, видят, стоит человек, и не
на простом месте, а
на льду над прорубью, и говорит весело...