Неточные совпадения
Кучер стоял, пролетки наготове и лошадей не откладывал: о
корме пошла бы письменная просьба, и резолюция — выдать овес лошадям —
вышла бы только
на другой день.
К сумеркам мы дошли до водораздела. Люди сильно проголодались, лошади тоже нуждались в отдыхе. Целый день они шли без
корма и без привалов. Поблизости бивака нигде травы не было. Кони так устали, что, когда с них сняли вьюки, они легли
на землю. Никто не узнал бы в них тех откормленных и крепких лошадей, с которыми мы
вышли со станции Шмаковка. Теперь это были исхудалые животные, измученные бескормицей и гнусом.
В Суслон приехали ночью. Только в одном поповском доме светился огонек. Где-то ревела голодная скотина. Во многих местах солома с крыш была уже снята и ушла
на корм. Вот до чего дошло! Веяло от всего зловещею голодною тишиной. Навстречу
вышла голодная собака, равнодушно посмотрела
на приезжих, понюхала воздух и с голодною зевотой отправилась в свою конуру.
— Из-за тебя вся оказия
вышла, Галактион Михеич, — с наивностью большого ребенка повторял Вахрушка. — Вчера еще был я человеком, а сегодня ни с чем пирог… да. Значит,
на подножный
корм.
Выходило так, что Татьяна своим слишком рабочим видом точно конфузила горбатовскую семью, особенно наряду с другими снохами, и ее держали в черном теле, как изработавшуюся скотину, какая околачивается по задним дворам
на подножном
корму.
Один из гребцов соскочил в воду, подвел лодку за носовую веревку к пристани и крепко привязал к причалу; другой гребец сделал то же с
кормою, и мы все преспокойно
вышли на пристань.
Выйдя из дому, они взяли извозчика и поехали
на конец города, к реке. Там,
на одной стороне плотины, стояла еврейская турбинная мукомольня — огромное красное здание, а
на другой — были расположены купальни, и там же отдавались напрокат лодки. Ромашов сел
на весла, а Назанский полулег
на корме, прикрывшись шинелью.
Скотину он тоже закармливает с осени. Осенью она и сена с сырцой поест, да и тело скорее нагуляет. Как нагуляет тело, она уж зимой не много
корму запросит, а к весне, когда
кормы у всех к концу подойдут, подкинешь ей соломенной резки — и
на том бог простит. Все-таки она до новой травы выдержит, с целыми ногами в поле
выйдет.
Там бревно из пазов
вышло, тут — иструпело совсем; солома
на крыше гниет, ветром ее истрепало,
на корм скотине клочья весной повытаскали.
Наша барка зарезала огрудок правым плечом, оставив струю влево, следовательно, чтобы опять
выйти в вольную воду, нам необходимо было отуриться, то есть повернуть
корму налево,
на струю, и дальше идти несколько времени
кормой вперед.
Но он набрал свою артель из самой зеленой и самой отчаянной молодежи, сурово прикрикнул, как настоящий хозяин,
на занывшую было старуху мать, изругал ворчливых стариков соседей гнусными матерными словами и
вышел в море пьяный, с пьяной командой, стоя
на корме со сбитой лихо
на затылок барашковой шапкой, из-под которой буйно выбивались
на загорелый лоб курчавые, черные, как у пуделя, волосы.
Но вечером, как смерклось, завыли собаки, и тут же
на беду поднялся ветер и завыл в трубы, и такой страх нашел
на всех жителей дворни, что у кого были свечи, те зажгли их перед образом; кто был один в угле, пошел к соседям проситься ночевать, где полюднее, а кому нужно было
выйти в закуты, не пошел и не пожалел оставить скотину без
корму на эту ночь.
Гости князю поклонились,
Вышли вон и в путь пустились.
К морю князь, а лебедь там
Уж гуляет по волнам.
Князь опять: душа-де просит…
Так и тянет и уносит…
И опять она его
Вмиг обрызгала всего.
Тут он очень уменьшился,
Шмелем князь оборотился,
Полетел и зажужжал;
Судно
на море догнал,
Потихоньку опустился
На корму — и в щель забился.
Яков встал рано утром, когда солнце еще не палило так жарко и с моря веяло бодрой свежестью. Он
вышел из барака к морю умываться и, подойдя к берегу, увидал Мальву. Она сидела
на корме баркаса, причаленного к берегу, и, спустив за борт голые ноги, расчесывала мокрые волосы.
На другое утро я рано посмотрел яички и увидал, что из одних червячки уже
вышли, а другие разбухли и налились. Они, видно, почувствовали в своих скорлупках, что
корм их поспел.
Как, бывало, доходит последний
корм, так «бескормной корове» от мужиков
выходит решение, что ее надо «приколоть»… Тогда все бабы принимаются «выть», а
на них глядя, завоют все дети, и все стараются «коровушку покрыть», то есть уверяют мужиков, будто она еще может жить; но мужики этому не внемлют, и как заметят, что подойник пуст, так сейчас же и берутся исполнять свое решение.
— Ты сойдись с Лопатиным, Володя… Он, кажется, прекрасный молодой человек… В нем что-то прямое и открытое, — говорила сыну мать, когда, посидев в кают-компании, они
вышли все наверх и уединились
на юте, у самой
кормы, а юный мичман, не желая мешать семейному разговору, деликатно удалился и уже весело болтал с какой-то молоденькой барышней…
Под окном хрюкнул поросенок. Он подошел к миске с водою, попил немного, поддел миску пятаком и опрокинул ее. Катя
вышла, почесала носком башмака брюхо поросенку. Он поспешно лег, вытянул ножки с копытцами и замер. Катя задумчиво водила носком по его розовому брюху с выступами сосков, а он лежал, закрыв глаза, и изредка блаженно похрюкивал. Куры обступили Катю и поглядывали
на нее в ожидании
корма.
Когда он
вышел из каюты и сел у
кормы, он ни о чем не думал, ничего не вспоминал;
на него нашло особого рода спокойствие, с полным отсутствием дум. Воображение и чувства точно заснули.
Люди, кучера Ростовых и денщики раненых, убрав господ, поужинали, задали
корму лошадям и
вышли на крыльцо.