Неточные совпадения
Началось с того, что Волгу толокном замесили, потом теленка на баню тащили, потом в кошеле кашу варили, потом козла в соложеном тесте [Соложёное тесто — сладковатое тесто
из солода (солод — слад), то есть
из проросшей ржи (употребляется в пивоварении).] утопили, потом свинью за бобра купили да собаку за волка убили, потом лапти растеряли да по дворам искали: было лаптей шесть, а сыскали семь; потом рака с колокольным звоном встречали, потом щуку с яиц согнали, потом комара за восемь верст ловить ходили, а комар у пошехонца на носу сидел, потом батьку на кобеля променяли, потом блинами
острог конопатили, потом блоху на цепь приковали, потом беса в солдаты отдавали, потом небо кольями подпирали, наконец утомились и стали ждать, что
из этого
выйдет.
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили, что на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику
выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за свою разумность получает свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в
острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы стали ждать, не сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего дня.
— Совесть же моя требует жертвы своей свободой для искупления моего греха, и решение мое жениться на ней, хотя и фиктивным браком, и пойти за ней, куда бы ее ни послали, остается неизменным», с злым упрямством сказал он себе и,
выйдя из больницы, решительным шагом направился к большим воротам
острога.
И
выйдя из почтовой конторы, он велел извозчику ехать в
острог.
Нехлюдов с утра
вышел из дома, выбрал себе недалеко от
острога в первых попавшихся, очень скромных и грязноватых меблированных комнатах помещение
из двух номеров и, распорядившись о том, чтобы туда были перевезены отобранные им
из дома вещи, пошел к адвокату.
Нехлюдов был удивлен, каким образом надзиратель, приставленный к политическим, передает записки, и в самом
остроге, почти на виду у всех; он не знал еще тогда, что это был и надзиратель и шпион, но взял записку и,
выходя из тюрьмы, прочел ее. В записке было написано карандашом бойким почерком, без еров, следующее...
Многие
из арестантов приходили в
острог ничего не зная, но учились у других и потом
выходили на волю хорошими мастеровыми.
Вышли в швальни, в мастерские; остальные только побыли на разводке, и хоть и были кой-куда назначены, но почти все, поодиночке или кучками тотчас же возвратились в
острог, и после обеда никто уже не
выходил из него.
А вот к чему:
выйдет он тогда
из душной промозглой комнаты с низкими кирпичными сводами, и пройдется по двору
острога, и… и только.
Минут десять спустя после выхода арестантов
вышли и мы
из острога, чтоб никогда в него не возвращаться, — я и мой товарищ, с которым я прибыл.
Может быть,
из него
выйдет господинГруздёв, а может быть, он угодит в
острог.
И ушли они. А через неделю, точно, и меня на волю отпустили.
Вышел я
из острога и тотчас отправился в эти вот самые места. Разыскал Ивана Захарова. Так и так, говорю, меня Безрукой прислал. «Знаю, говорит. Сказывал об тебе старик. Что ж, становись пока в работники ко мне, там увидим». — «А сам-то, мол, Безрукой где же находится?» — «В отлучке, говорит, по делам он все ездит. Никак, скоро будет».