Неточные совпадения
Держа в руке чубук и прихлебывая из чашки, он был очень хорош для живописца, не любящего страх
господ прилизанных и завитых, подобно цирюльным
вывескам, или выстриженных под гребенку.
— Ну вот, шутка! — говорил Илья Ильич. — А как дико жить сначала на новой квартире! Скоро ли привыкнешь? Да я ночей пять не усну на новом месте; меня тоска загрызет, как встану да увижу вон вместо этой
вывески токаря другое что-нибудь, напротив, или вон ежели из окна не выглянет эта стриженая старуха перед обедом, так мне и скучно… Видишь ли ты там теперь, до чего доводил
барина — а? — спросил с упреком Илья Ильич.
— Мы откроем себе фирму «Горизонт и сын». Не правда ли, Сарочка, «и сын»? И вы, надеюсь,
господа, удостоите меня своими почтенными заказами? Как увидите
вывеску «Горизонт и сын», то прямо и вспомните, что вы однажды ехали в вагоне вместе с молодым человеком, который адски оглупел от любви и от счастья.
Вывески, даже французские
вывески, дамы в коляске, извозчики, стоявшие на площади, бульвар и
господин в шинели и шляпе, проходивший по бульвару и оглядевший проезжих, — больно подействовали на него.
— Да, наш капказец, юнкарь! — ответил Размоляев и вышел из сторожки вместе с
барином. — Вот, пожалуйте в контору, там есть приказчик, так к нему обратитесь, — указал он на белое одноэтажное здание с
вывеской «контора».
Цирюльник Иван Яковлевич, живущий на Вознесенском проспекте (фамилия его утрачена, и даже на
вывеске его — где изображен
господин с намыленною щекою и надписью: «И кровь отворяют» — не выставлено ничего более), цирюльник Иван Яковлевич проснулся довольно рано и услышал запах горячего хлеба.
Говоря,
барин заставлял циркуль ходить по бумаге, а Николай слушал и рассматривал человека, всегда внушавшего ему стеснительное чувство, связывавшее язык и мысли. Лицо
барина напоминало китайца с
вывески чайного магазина: такое же узкоглазое, круглое, безбородое, усы вниз, такие же две глубокие морщины от ноздрей к углам губ и широкий нос. Стёкла очков то увеличивали, то уменьшали его серенькие глаза, и казалось, что они расплываются по лицу.
Вот это и есть тот самый домик, где мы с вами теперь сидим. Говорили, будто здесь покойный дьякон ночами ходит и давится, но только все это совершенные пустяки, и никто его тут при нас ни разу не видывал. Мы с женою на другой же день сюда переехали, потому что
барин нам этот дом по дарственной перевел; а на третий день он приходит с рабочими, которых больше как шесть или семь человек, и с ними лестница и вот эта самая
вывеска, что я будто французский портной.
Мой цивилизованный дурак читает всё, начиная с
вывесок питейных домов и кончая Огюстом Контом, лежащим у меня в сундуке вместе с другими мною не читаемыми, заброшенными книгами; но из всей массы печатного и писанного он признает одни только страшные, сильно действующие романы с знатными «
господами», ядами и подземными ходами, остальное же он окрестил «чепухой».
На белой
вывеске, прибитой к задку телеги, крупными печатными буквами было написано, что такого-то числа и года в селе Малиновцах «по произволу
Господа пламенем пожара истребило храм» и что мирской сход с разрешения и благословения надлежащих властей постановил послать «доброхотных желателей» за сбором подаяния на построение храма.
— Я насчет ваших слов-с… насчет учения-с… На то вы и
господа, чтоб всякие учения постигать… Мы темень! Видим, что
вывеска написана, а что она, какой смысл обозначает, нам и невдомек… Носом больше понимаем… Ежели водкой пахнет, то значит — кабак, ежели дегтем, то — лавка…
—
Господин Петров! Извольте приказать, чтобы ваши товарищи помогли мне снять
вывеску. Мы ее посередке поставим.