Неточные совпадения
— С кем
встречи вы боитеся,
Идя путем-дорогою?
Чур! отвечать
на спрос!
Домой скотина гонится,
Дорога запылилася,
Запахло молоком.
Вздохнула мать Митюхина:
— Хоть бы одна коровушка
На барский двор вошла! —
«Чу! песня за деревнею,
Прощай, горю́шка бедная!
Идем
встречать народ».
Между тем Амалия Штокфиш распоряжалась: назначила с мещан по алтыну с каждого двора, с купцов же по фунту чаю да по голове сахару по большой. Потом поехала в казармы и из собственных рук поднесла солдатам по чарке водки и по куску пирога. Возвращаясь домой, она
встретила на дороге помощника градоначальника и стряпчего, которые гнали хворостиной гусей с луга.
На другой день поехали наперерез и, по счастью,
встретили по
дороге пастуха. Стали его спрашивать, кто он таков и зачем по пустым местам шатается, и нет ли в том шатании умысла. Пастух сначала оробел, но потом во всем повинился. Тогда его обыскали и нашли хлеба ломоть небольшой да лоскуток от онуч.
На другой день, в 11 часов утра, Вронский выехал
на станцию Петербургской железной
дороги встречать мать, и первое лицо, попавшееся ему
на ступеньках большой лестницы, был Облонский, ожидавший с этим же поездом сестру.
Если б Левин мог понять, как он понимал, почему подходить к кассе
на железной
дороге нельзя иначе, как становясь в ряд, ему бы не было обидно и досадно; но в препятствиях, которые он
встречал по делу, никто не мог объяснить ему, для чего они существуют.
Он не видал Кити после памятного ему вечера,
на котором он
встретил Вронского, если не считать ту минуту, когда он увидал ее
на большой
дороге.
Перейдя луг поперек, Константин Левин вышел
на дорогу и
встретил старика с опухшим глазом, несшего роевню с пчелами.
Сначала Левин,
на вопрос Кити о том, как он мог видеть ее прошлого года в карете, рассказал ей, как он шел с покоса по большой
дороге и
встретил ее.
— Я знаю кое-что. Стива мне говорил, и поздравляю вас, он мне очень нравится, — продолжала Анна, — я
встретила Вронского
на железной
дороге.
Первая эта их ссора произошла оттого, что Левин поехал
на новый хутор и пробыл полчаса долее, потому что хотел проехать ближнею
дорогой и заблудился. Он ехал домой, только думая о ней, о ее любви, о своем счастьи, и чем ближе подъезжал, тем больше разгоралась в нем нежность к ней. Он вбежал в комнату с тем же чувством и еще сильнейшим, чем то, с каким он приехал к Щербацким делать предложение. И вдруг его
встретило мрачное, никогда не виданное им в ней выражение. Он хотел поцеловать ее, она оттолкнула его.
Едва Сергей Иванович с Катавасовым успели подъехать к особенно оживленной нынче народом станции Курской железной
дороги и, выйдя из кареты, осмотреть подъезжавшего сзади с вещами лакея, как подъехали и добровольцы
на четырех извозчиках. Дамы с букетами
встретили их и в сопровождении хлынувшей за ними толпы вошли в станцию.
Взобравшись узенькою деревянною лестницею наверх, в широкие сени, он
встретил отворявшуюся со скрипом дверь и толстую старуху в пестрых ситцах, проговорившую: «Сюда пожалуйте!» В комнате попались всё старые приятели, попадающиеся всякому в небольших деревянных трактирах, каких немало выстроено по
дорогам, а именно: заиндевевший самовар, выскобленные гладко сосновые стены, трехугольный шкаф с чайниками и чашками в углу, фарфоровые вызолоченные яички пред образами, висевшие
на голубых и красных ленточках, окотившаяся недавно кошка, зеркало, показывавшее вместо двух четыре глаза, а вместо лица какую-то лепешку; наконец натыканные пучками душистые травы и гвоздики у образов, высохшие до такой степени, что желавший понюхать их только чихал и больше ничего.
Перед ним стояла не одна губернаторша: она держала под руку молоденькую шестнадцатилетнюю девушку, свеженькую блондинку с тоненькими и стройными чертами лица, с остреньким подбородком, с очаровательно круглившимся овалом лица, какое художник взял бы в образец для Мадонны и какое только редким случаем попадается
на Руси, где любит все оказаться в широком размере, всё что ни есть: и горы и леса и степи, и лица и губы и ноги; ту самую блондинку, которую он
встретил на дороге, ехавши от Ноздрева, когда, по глупости кучеров или лошадей, их экипажи так странно столкнулись, перепутавшись упряжью, и дядя Митяй с дядею Миняем взялись распутывать дело.
Проехавши две версты,
встретили поворот
на проселочную
дорогу, но уже и две, и три, и четыре версты, кажется, сделали, а каменного дома в два этажа все еще не было видно.
И часто неожиданно, в глухом, забытом захолустье,
на безлюдье безлюдном,
встретишь человека, которого греющая беседа заставит позабыть тебя и бездорожье
дороги, и бесприютность ночлегов, и современный свет, полный глупостей людских, обманов, обманывающих человека.
Это случалось не часто, хотя Лисс лежал всего в четырех верстах от Каперны, но
дорога к нему шла лесом, а в лесу многое может напугать детей, помимо физической опасности, которую, правда, трудно
встретить на таком близком расстоянии от города, но все-таки не мешает иметь в виду.
Самгин не встречался с ним несколько месяцев, даже не вспоминал о нем, но однажды, в фойе театра Грановской, во время антракта, Дронов наскочил
на него, схватил за локоть, встряхнул руку и, веселыми глазами глядя под очки Самгина, выдыхая запах вина, быстро выразил радость
встречи, рассказал, что утром приехал из Петрозаводска, занят поставками
на Мурманскую
дорогу.
Они оба вели себя так шумно, как будто кроме них
на улице никого не было. Радость Макарова казалась подозрительной; он был трезв, но говорил так возбужденно, как будто желал скрыть, перекричать в себе истинное впечатление
встречи. Его товарищ беспокойно вертел шеей, пытаясь установить косые глаза
на лице Клима. Шли медленно, плечо в плечо друг другу, не уступая
дороги встречным прохожим. Сдержанно отвечая
на быстрые вопросы Макарова, Клим спросил о Лидии.
Только кто с ней поговорит, поглядит
на нее, а она
на него, даже кто просто
встретит ее, тот поворотит с своей
дороги и пойдет за ней.
На дороге он
встретил Марину.
А так — он добрый: ребенка
встретит — по голове погладит, букашку
на дороге никогда не раздавит, а отодвинет тростью в сторону: «Когда не можешь, говорит, дать жизни, и не лишай».
Райский, живо принимая впечатления, меняя одно
на другое, бросаясь от искусства к природе, к новым людям, новым
встречам, — чувствовал, что три самые глубокие его впечатления, самые
дорогие воспоминания, бабушка, Вера, Марфенька — сопутствуют ему всюду, вторгаются во всякое новое ощущение, наполняют собой его досуги, что с ними тремя — он связан и той крепкой связью, от которой только человеку и бывает хорошо — как ни от чего не бывает, и от нее же бывает иногда больно, как ни от чего, когда судьба неласково дотронется до такой связи.
И надо было бы тотчас бежать, то есть забывать Веру. Он и исполнил часть своей программы. Поехал в город кое-что купить в
дорогу.
На улице он
встретил губернатора. Тот упрекнул его, что давно не видать? Райский отозвался нездоровьем и сказал, что уезжает
на днях.
— Я ценю наши бывшие
встречи; мне в вас
дорог юноша, и даже, может быть, эта самая искренность… Я ведь — пресерьезный характер. Я — самый серьезный и нахмуренный характер из всех современных женщин, знайте это… ха-ха-ха! Мы еще наговоримся, а теперь я немного не по себе, я взволнована и… кажется, у меня истерика. Но наконец-то, наконец-то даст он и мне жить
на свете!
На третьей станции мы
встретили его
на самой дурной части
дороги.
Остальная
дорога до станции была отличная. Мы у речки,
на мшистой почве, в лесу, напились чаю, потом ехали почти по шоссе, по прекрасной сосновой, березовой и еловой аллее.
Встретили красивый каскад и груды причудливо разбросанных как будто взрывом зеленоватых камней.
Мы отправились
на холм, где были вчера, к кумирне. По
дороге встретили толпу крестьян с прекрасными, темными и гладкими, претолстыми бамбуковыми жердями,
на которых таскают тяжести.
«Good bye!» — прощались мы печально
на крыльце с старухой Вельч, с Каролиной. Ричард, Алиса, корявый слуга и малаец-повар — все вышли проводить и взять обычную дань с путешественников — по нескольку шиллингов.
Дорогой встретили доктора, верхом, с женой, и
на вопрос его, совсем ли мы уезжаем: «Нет», — обманул я его, чтоб не выговаривать еще раз «good bye», которое звучит не веселей нашего «прощай».
Тоска:
на расстоянии тридцати верст ни живой души, ни
встречи с человеком, ни жилища
на дороге, ни даже самой
дороги!
Давно он не
встречал дня с такой энергией. Вошедшей к нему Аграфене Петровне он тотчас же с решительностью, которой он сам не ожидал от себя, объявил, что не нуждается более в этой квартире и в ее услугах. Молчаливым соглашением было установлено, что он держит эту большую и
дорогую квартиру для того, чтобы в ней жениться. Сдача квартиры, стало быть, имела особенное значение. Аграфена Петровна удивленно посмотрела
на него.
Старый бахаревский дом показался Привалову могилой или, вернее, домом, из которого только что вынесли
дорогого покойника. О Надежде Васильевне не было сказано ни одного слова, точно она совсем не существовала
на свете. Привалов в первый раз почувствовал с болью в сердце, что он чужой в этом старом доме, который он так любил. Проходя по низеньким уютным комнатам, он с каким-то суеверным чувством надеялся
встретить здесь Надежду Васильевну, как это бывает после смерти близкого человека.
Наконец девушка решилась объясниться с отцом. Она надела простенькое коричневое платье и пошла в кабинет к отцу. По
дороге ее
встретила Верочка. Надежда Васильевна молча поцеловала сестру и прошла
на половину отца; у нее захватило дыхание, когда она взялась за ручку двери.
По
дороге Половодов
встретил смазливую горничную в белом фартуке с кружевами; она бойко летела с серебряным подносом,
на котором стояли пустые чашки из-под кофе.
И поразила-то его эта
дорога лишь потому, что
на ней он
встретил тогда необыкновенное, по его мнению, существо — нашего знаменитого монастырского старца Зосиму, к которому привязался всею горячею первою любовью своего неутолимого сердца.
Ехала я сюда с Тимофеем и все-то думала, всю
дорогу думала: «Как
встречу его, что-то скажу, как глядеть-то мы друг
на друга будем?..» Вся душа замирала, и вот он меня тут точно из шайки помоями окатил.
Опасаясь
встречи с китайцами, он не пошел назад по
дороге, а спрятался в лесу и только под утро возвратился к нам
на бивак.
(Я сам не раз
встречал эту Акулину. Покрытая лохмотьями, страшно худая, с черным, как уголь, лицом, помутившимся взором и вечно оскаленными зубами, топчется она по целым часам
на одном месте, где-нибудь
на дороге, крепко прижав костлявые руки к груди и медленно переваливаясь с ноги
на ногу, словно дикий зверь в клетке. Она ничего не понимает, что бы ей ни говорили, и только изредка судорожно хохочет.)
— Вон кто виноват! — сказал мой кучер, указывая кнутом
на поезд, который успел уже свернуть
на дорогу и приближался к нам, — уж я всегда это замечал, — продолжал он, — это примета верная —
встретить покойника… Да.
Встретить на дороге покойника — дурная примета.
Через год после того, как пропал Рахметов, один из знакомых Кирсанова
встретил в вагоне, по
дороге из Вены в Мюнхен, молодого человека, русского, который говорил, что объехал славянские земли, везде сближался со всеми классами, в каждой земле оставался постольку, чтобы достаточно узнать понятия, нравы, образ жизни, бытовые учреждения, степень благосостояния всех главных составных частей населения, жил для этого и в городах и в селах, ходил пешком из деревни в деревню, потом точно так же познакомился с румынами и венграми, объехал и обошел северную Германию, оттуда пробрался опять к югу, в немецкие провинции Австрии, теперь едет в Баварию, оттуда в Швейцарию, через Вюртемберг и Баден во Францию, которую объедет и обойдет точно так же, оттуда за тем же проедет в Англию и
на это употребит еще год; если останется из этого года время, он посмотрит и
на испанцев, и
на итальянцев, если же не останется времени — так и быть, потому что это не так «нужно», а те земли осмотреть «нужно» — зачем же? — «для соображений»; а что через год во всяком случае ему «нужно» быть уже в Северо — Американских штатах, изучить которые более «нужно» ему, чем какую-нибудь другую землю, и там он останется долго, может быть, более года, а может быть, и навсегда, если он там найдет себе дело, но вероятнее, что года через три он возвратится в Россию, потому что, кажется, в России, не теперь, а тогда, года через три — четыре, «нужно» будет ему быть.
Вообще я прожил детство как-то незаметно и не любил попадаться
на глаза, так что когда матушка случайно
встречала меня, то и она словно недоумевала, каким образом я очутился у ней
на дороге.
Я почувствовал, без объяснений Авдиева, в чем дело… и прямая фигура Долгоногова стала мне теперь неприятной. Однажды при
встрече с ним
на деревянных мостках я уступил ему
дорогу, но поклонился запоздало и небрежно. Он повернулся, но, увидя, что я все-таки поклонился, тотчас же проследовал дальше своей твердой размеренной походкой. Он не был мелочен и не обращал внимания
на оттенки.
В другом месте скитники
встретили еще более ужасную картину.
На дороге сидели двое башкир и прямо выли от голодных колик. Страшно было смотреть
на их искаженные лица,
на дикие глаза. Один погнался за проезжавшими мимо пошевнями
на четвереньках, как дикий зверь, — не было сил подняться
на ноги. Старец Анфим струсил и погнал лошадь. Михей Зотыч закрыл глаза и молился вслух.
Так братья и не успели переговорить. Впрочем, взглянув
на Симона, Галактион понял, что тут всякие разговоры излишни. Он опоздал. По
дороге в комнату невесты он
встретил скитского старца Анфима, — время проходило, минуя этого человека, и он оставался таким же черным, как в то время, когда венчал Галактиона. За ним в скит был послан нарочный гонец, и старик только что приехал.
Один корреспондент пишет, что вначале он трусил чуть не каждого куста, а при
встречах на дороге и тропинках с арестантом ощупывал под пальто револьвер, потом успокоился, придя к заключению, что «каторга в общем — стадо баранов, трусливых, ленивых, полуголодных и заискивающих». Чтобы думать, что русские арестанты не убивают и не грабят встречного только из трусости и лени, надо быть очень плохого мнения о человеке вообще или не знать человека.
Вот мое предположение: клинтухи начинают лететь с севера
на юг ранее, чем мы думаем, даже в феврале; но летят по ночам и высоко, как многие породы дичи, почему никто о том не знает; в больших стаях, вероятно, всегда есть усталые и слабые, которые отстают от станиц в продолжение
дороги, где случится, и как некуда более деваться, то поселяются до настоящей весны
на гумнах: их-то так рано
встречают охотники.
— Давно хожу, а не
встречал, — угрюмо возразил рябой, и они опять пошли молча. Солнце подымалось все выше, виднелась только белая линия шоссе, прямого как стрела, темные фигуры слепых и впереди черная точка проехавшего экипажа. Затем
дорога разделилась. Бричка направилась к Киеву, слепцы опять свернули проселками
на Почаев.
Протаптывание
дороги по снегу заставляло нас проделывать один и тот же маршрут три раза и, следовательно, удлиняло весь путь во времени более чем вдвое. Это обстоятельство очень беспокоило меня, потому что весь запас нашего продовольствия был рассчитан лишь
на три недели. Растянуть его можно было бы еще дня
на три-четыре. Я все же надеялся
встретить где-нибудь гольдов-соболевщиков и потому внимательно присматривался ко всяким следам, какие встречались
на реке и по сторонам в лесу.
Собравшись домой, она
на дороге,
на постоялом дворе,
встречает отца и мать, рассказывает им все свое горе и прибавляет, что ушла от мужа, чтобы жить с ними, потому что ей уж терпенья не стало.