После первого, страстного и мучительного сочувствия к несчастному опять страшная идея убийства поразила ее. В переменившемся тоне его слов ей вдруг послышался убийца. Она с изумлением глядела на него. Ей ничего еще не было известно, ни зачем, ни как, ни для чего это было. Теперь все эти вопросы разом
вспыхнули в ее сознании. И опять она не поверила: «Он, он убийца! Да разве это возможно?»
Неточные совпадения
— Война уничтожает сословные различия, — говорил он. — Люди недостаточно умны и героичны для того, чтобы мирно жить, но пред лицом врага должно
вспыхнуть чувство дружбы, братства,
сознание необходимости единства
в игре с судьбой и для победы над нею.
Когда я встретился с ней
в той роковой комнате, во мне еще не было ясного
сознания моей любви; оно не проснулось даже тогда, когда я сидел с ее братом
в бессмысленном и тягостном молчании… оно
вспыхнуло с неудержимой силой лишь несколько мгновений спустя, когда, испуганный возможностью несчастья, я стал искать и звать ее… но уж тогда было поздно.
Живая, трепетная радуга тех чувств, которые именуются любовью, выцветала
в душе моей, всё чаще
вспыхивали угарные синие огоньки злости на всё, тлело
в сердце чувство тяжкого недовольства,
сознание одиночества
в этой серой, безжизненной чепухе.
В застывшем лице на мгновение
вспыхивало сознание и так же быстро потухало, стоило Сидору Карпычу отвернуться от яркого света.
Жизнь
в ней едва теплилась, теплилось и
сознание, что она — барыня-помещица, имевшая когда-то своих крепостных, что она — генеральша, которую прислуга обязана величать превосходительством; и когда эти жалкие остатки жизни
вспыхивали в ней на мгновение, то она говорила сыну...
Молчание. Маришка только на мгновение подымает свои большие, когда-то, вероятно, красивые глаза и с изумлением обводит ими кругом ряд суровых или улыбающихся лиц. На одно мгновение
в этих глазах
вспыхивает искра
сознания, по изможденному, сморщенному лицу пробегает нервная дрожь, и опять Маришка погружается
в свое тупое, одеревенелое состояние, точно она застыла.
Ответ
вспыхивал пред нею
в образе пьяного мужа. Ей было трудно расстаться с мечтой о спокойной, любовной жизни, она сжилась с этой мечтой и гнала прочь угрожающее предчувствие. И
в то же время у неё мелькало
сознание, что, если запьёт Григорий, она уже не сможет жить с ним. Она видела его другим, сама стала другая, прежняя жизнь возбуждала
в ней боязнь и отвращение — чувства новые, ранее неведомые ей. Но она была женщина и — стала обвинять себя за размолвку с мужем.
Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «спаси от бед рабы твоя, Богородице», и священник и дьякон подхватывали: «яко вси по Бозе к Тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству» — на всех лицах
вспыхивало опять то же выражение
сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой
в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им
в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса, и слышались вздохи и удары крестов по грудям.