Неточные совпадения
Стародум. Оставя его, поехал я немедленно, куда звала меня должность. Многие случаи имел я отличать
себя. Раны мои доказывают, что я их и не пропускал. Доброе мнение обо мне начальников и войска было лестною наградою службы моей, как вдруг получил я известие, что граф,
прежний мой знакомец, о котором я гнушался
вспоминать, произведен чином, а обойден я, я, лежавший тогда от ран в тяжкой болезни. Такое неправосудие растерзало мое сердце, и я тотчас взял отставку.
И ответы на эти вопросы в эту светлую петербургскую ночь, видневшуюся сквозь неплотно опущенную штору, были неопределенные. Всё спуталось в его голове. Он вызвал в
себе прежнее настроение и
вспомнил прежний ход мыслей; но мысли эти уже не имели
прежней силы убедительности.
Теперь Петр, стоя у мельницы,
вспоминал свои
прежние ощущения, старался восстановить их
прежнюю полноту и цельность и спрашивал
себя, чувствует ли он ее отсутствие. Он его чувствовал, но сознавал также, что и присутствие ее не дает ему счастья, а приносит особенное страдание, которое без нее несколько притупилось.
Вот живу я среди вас, иной раз ночью
вспомнишь прежнее, силу мою, ногами затоптанную, молодое сердце мое забитое — жалко мне
себя, горько!
Теперь почуял он на
себе седока могучего и
вспомнил о
прежних днях, когда носил богатырей в грозные сечи, и кормили его отборным зерном, и поили медвяною сытой. И раздул он красные ноздри, и вытянул шею, и летит в погоню за Малютой Скуратовым.
Уместны ли в той игре, какую я вел сам с
собой, банальная осторожность? бесцельное самолюбие? даже — сомнение? Не отказался ли я от входа в уже раскрытую дверь только потому, что слишком хорошо помнил большие и маленькие лжи прошлого? Был полный звук, верный тон — я слышал его, но заткнул уши, мнительно
вспоминал прежние какофонии. Что, если мелодия была предложена истинным на сей раз оркестром?
Он кончил писать и встал. У меня еще оставалось время. Я торопил
себя и сжимал кулаки, стараясь выдавить из своей души хотя каплю
прежней ненависти; я
вспоминал, каким страстным, упрямым и неутомимым врагом я был еще так недавно… Но трудно зажечь спичку о рыхлый камень. Старое грустное лицо и холодный блеск звезд вызывали во мне только мелкие, дешевые и ненужные мысли о бренности всего земного, о скорой смерти…
«Сколько раз я так мучался — говорил я
себе (я
вспоминал прежние подобные припадки ревности), — и потом всё кончалось ничем.
Он старался придумать способ к бегству, средство, какое бы оно ни было… самое отчаянное казалось ему лучшим; так прошел час, прошел другой… эти два удара молотка времени сильно отозвались в его сердце; каждый свист неугомонного ветра заставлял его вздрогнуть, малейший шорох в соломе, произведенный торопливостию большой крысы или другого столь же мирного животного, казался ему топотом злодеев… он страдал, жестоко страдал! и то сказать: каждому свой черед; счастие — женщина: коли полюбит вдруг сначала, так разлюбит под конец; Борис Петрович также иногда
вспоминал о своей толстой подруге… и волос его вставал дыбом: он понял молчание сына при ее имени, он объяснил
себе его трепет… в его памяти пробегали картины
прежнего счастья, не омраченного раскаянием и страхом, они пролетали, как легкое дуновение, как листы, сорванные вихрем с березы, мелькая мимо нас, обманывают взор золотым и багряным блеском и упадают… очарованы их волшебными красками, увлечены невероятною мечтой, мы поднимаем их, рассматриваем… и не находим ни красок, ни блеска: это простые, гнилые, мертвые листы!..
Если такой человек начнет богатеть, то он заводит
себе любовницу и попадает к ней, к этой любовнице, в еще худшее рабство. Если он разбогатеет, то у него еще меньше свободы. И вот он начинает страдать и плакать. Когда же ему приходится особенно трудно, он
вспоминает о
прежнем своем рабстве и говорит...
Вспоминая свою
прежнюю жизнь, я вижу теперь, что я никогда не позволял разгораться своему враждебному чувству на тех людей, которых считал выше
себя, и никогда не оскорблял их; но зато малейший неприятный для меня поступок человека, которого я считал ниже
себя, вызывал мой гнев на него и оскорбление, и чем выше я считал
себя перед таким человеком, тем легче я оскорблял его; иногда даже одна воображаемая мною низость положения человека уже вызывала с моей стороны оскорбление ему.
Все это он
вспоминал теперь и ходил, ходил взад и вперед по ковру комнаты,
вспоминая и
прежнюю свою любовь к ней, гордость за нее, и ужасаясь на это непонятное для него падение и ненавидя ее за ту боль, которую она ему сделала. Он
вспоминал то, что говорила ему невестка, и старался представить
себе, как бы он мог простить ее, но стоило ему только
вспомнить «его», и ужас, отвращение, оскорбленная гордость наполняли его сердце. И он вскрикивал: «Ох, ох», — и старался думать о другом.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту
прежнюю и теперешнюю Соню, с которою он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и
вспоминал этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полною грудью вдыхал в
себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал
себя опять в волшебном царстве.
Вспоминая свою
прежнюю жизнь, я вижу теперь, что я никогда не позволял разгораться своему враждебному чувству на тех людей, которых считал выше
себя, и никогда не оскорблял их; но зато малейший неприятный для меня поступок человека, которого я считал ниже
себя, вызывал мой гнев на него и оскорбление, и чем выше я считал
себя перед таким человеком, тем легче я оскорблял его; иногда даже одна воображаемая мною низкость положения человека уже вызывала с моей стороны оскорбление ему.