Это своеобразное русло было тесно и точно ограничено двумя недоступными берегами: с одной стороны — всеобщим безусловным признанием прав физической силы, а с другой — также
всеобщим убеждением, что начальство есть исконный враг, что все его действия предпринимаются исключительно с ехидным намерением учинить пакость, стеснить, урезать, причинить боль, холод, голод, что воспитатель с большим аппетитом ест обед, когда рядом с ним сидит воспитанник, оставленный без обеда…
Заграничная пресса тоже очень много занималась пожарами. «Siècle» [«Век» (фр.).] совершенно серьезно рассказывал, например, что Петербург телеграфировал Москве: «Горю! пришлите трубы!» в ту самую минуту, как Москва слала ему депеши: «Пожар! тушите!» — Но странное дело: в заграничной прессе было
всеобщее убеждение, что наши пожары суть дело особой пропаганды, особого комитета и имеют исключительно политическую цель.
Едва ли поверишь ты, если я скажу, что глупая и пошлая клевета о моей принадлежности к тайной полиции получила самое широкое развитие, проникла во все углы и закоулки богоспасаемого Славнобубенска и въелась во
всеобщее убеждение столь прочно, что шпионство мое стало на степень непреложного, несомненного факта.
Неточные совпадения
Много мыслительной заботы посвятил он и сердцу и его мудреным законам. Наблюдая сознательно и бессознательно отражение красоты на воображение, потом переход впечатления в чувство, его симптомы, игру, исход и глядя вокруг себя, подвигаясь в жизнь, он выработал себе
убеждение, что любовь, с силою Архимедова рычага, движет миром; что в ней лежит столько
всеобщей, неопровержимой истины и блага, сколько лжи и безобразия в ее непонимании и злоупотреблении. Где же благо? Где зло? Где граница между ними?
В таком случае, если хотите, я кончил, то есть принужден буду сообщить только вкратце те факты, которые, по моему
убеждению, не лишнее было бы узнать во всей полноте, — прибавил он, заметив некоторое
всеобщее движение, похожее на нетерпение.
— Да ведь
всеобщая необходимость жить, пить и есть, а полнейшее, научное, наконец,
убеждение в том, что вы не удовлетворите этой необходимости без
всеобщей ассоциации и солидарности интересов, есть, кажется, достаточно крепкая мысль, чтобы послужить опорною точкой и «источником жизни» для будущих веков человечества, — заметил уже серьезно разгорячившийся Ганя.
Но к той было рано: той надо было гораздо покрепче урок, чтоб исцелить ее от
убеждения в «окруженности» и во
всеобщей к ней «фанатической преданности».
Из различных уст подавались различные мнения: как же теперь быть с этим чертом? Исправник полагал отослать его прямо в таком виде, как он есть, к губернатору, и опирался в этом на закон о чудовищах и уродцах: но
всеобщее любопытство страшно восставало против этого решения и изобретало всякие доводы для
убеждения исправника в необходимости немедленно же разоблачить демона и тем удовлетворить
всеобщее нетерпеливое и жгучее любопытство.
В противоположность этим скупцам и эгоистам нравственного мира есть моты и расточители, не ставящие ни во что ни себя, ни свое достояние; радостно бегут они к самоуничтожению во
всеобщем и при первом слове бросают и
убеждения свои и свою личность, как черное белье.
Он получил в ответ, что факт изменения и даже раздвоения мыслей и ощущений по ночам во время бессонницы, и вообще по ночам, есть факт
всеобщий между людьми, «сильно мыслящими и сильно чувствующими», что
убеждения всей жизни иногда внезапно менялись под меланхолическим влиянием ночи и бессонницы; вдруг ни с того ни с сего самые роковые решения предпринимались; но что, конечно, все до известной меры — и если, наконец, субъект уже слишком ощущает на себе эту раздвоимость, так что дело доходит до страдания, то бесспорно это признак, что уже образовалась болезнь; а стало быть, надо немедленно что-нибудь предпринять.
Я тоже был у Домны Платоновны два или три раза в ее квартире у Знаменья и видел ту каморочку, в которой укрывалась до своего акта отречения Леканида Петровна, видел ту кондитерскую, в которой Домна Платоновна брала песочное пирожное, чтобы подкормить ее и утешить; видел, наконец, двух свежепривозных молодых «дамок», которые прибыли искать в Петербурге счастья и попали к Домне Платоновне «на Леканидкино место»; но никогда мне не удавалось выведать у Домны Платоновны, какими путями шла она и дошла до своего нынешнего положения и до своих оригинальных
убеждений насчет собственной абсолютной правоты и
всеобщего стремления ко всякому обману.
«Имея в виду
всеобщее растление, которое теперь господствует в умах, нахожу несообразным говорить с этими людьми словами верноподданного
убеждения».