Неточные совпадения
Голова его слегка было начала кружиться; какая-то дикая энергия заблистала вдруг в его
воспаленных глазах и в его исхудалом бледно-желтом лице.
Один из них без сюртука, с чрезвычайно курчавою
головой и с красным,
воспаленным лицом, стоял в ораторской позе, раздвинув ноги, чтоб удержать равновесие, и, ударяя себя рукой в грудь, патетически укорял другого в том, что тот нищий и что даже чина на себе не имеет, что он вытащил его из грязи и что когда хочет, тогда и может выгнать его, и что все это видит один только перст всевышнего.
Она взглянула на Базарова… и остановилась у двери, до того поразило ее это
воспаленное и в то же время мертвенное лицо с устремленными на нее мутными глазами. Она просто испугалась каким-то холодным и томительным испугом; мысль, что она не то бы почувствовала, если бы точно его любила, — мгновенно сверкнула у ней в
голове.
Лютов, крутя
головой, обвел его
воспаленным взглядом, закачался, поглаживая колени ладонями.
— Нет, — резко сказала она. — То есть — да, сочувствовала, когда не видела ее революционного смысла. Выселить зажиточных из деревни — это значит обессилить деревню и оставить хуторян такими же беззащитными, как помещиков. — Откинулась на спинку кресла и, сняв очки, укоризненно покачала
головою, глядя на Самгина темными глазами в кружках
воспаленных век.
Рои мух поднимались из навозной жижи, вились над ее
головой и облепляли ее
воспаленное, улитое слезами и слюною лицо.
Слово, кинутое так звонко, прямо в лицо грозному учителю, сразу поглощает все остальные звуки. Секунда молчания, потом неистовый визг, хохот, толкотня. Исступление охватывает весь коридор. К Самаревичу проталкиваются малыши, опережают его, становятся впереди, кричат: «бирка, бирка!» — и опять ныряют в толпу. Изумленный, испуганный бедный маниак стоит среди этого живого водоворота, поворачивая
голову и сверкая сухими,
воспаленными глазами.
По небу, бледно-голубому, быстро плыла белая и розовая стая легких облаков, точно большие птицы летели, испуганные гулким ревом пара. Мать смотрела на облака и прислушивалась к себе.
Голова у нее была тяжелая, и глаза,
воспаленные бессонной ночью, сухи. Странное спокойствие было в груди, сердце билось ровно, и думалось о простых вещах…
— Не возмогу рещи, — продолжал он, вздернув
голову кверху и подкатив глаза так, что видны делались одни
воспаленные белки, — не возмогу рещи, сколь многие претерпел я гонения. Если не сподобился, яко Иона, содержаться во чреве китове, зато в собственном моем чреве содержал беса три года и три месяца… И паки обуреваем был злою женою, по вся дни износившею предо мной звериный свой образ… И паки обуян был жаждою огненною и не утолил гортани своей до сего дня…
Лицо у него распухшее, волосы на
голове и бороде растрепанные, с сильною проседью, голос громкий, но сиплый, простуженный, глаза навыкате и
воспаленные, частью от непомерного употребления водки, частью от постоянного нахождения на ветру.
Федя — седой сухой старик, только пожал широкими острыми плечами и молча кивнул в мою сторону своей по-солдатски подстриженной
головой. В переводе этот жест означал: «Чужой человек здесь, ваше высокоблагородие»… Карнаухов посмотрел в мою сторону
воспаленными голубыми глазками и, балансируя, направился ко мне с протянутой рукой.
Кувалда хохотал. Доктор и следователь смеялись, а к дверям ночлежки подходили всё новые и новые фигуры. Полусонные, опухшие физиономии с красными,
воспаленными глазами, с растрепанными волосами на
головах, бесцеремонно разглядывали доктора, следователя и пристава.
Мальчика не пугала серая толпа, окружавшая его со всех сторон в этой камере, — он привык к этим лицам, привык к звону кандалов, и не одна жесткая рука каторжника или бродяги гладила его белокурые волосы. Но, очевидно, в лице одиноко стоявшего перед отцом его человека, в его
воспаленных глазах, устремленных с каким-то тяжелым недоумением на отца и на ребенка, было что-то особенное, потому что мальчик вдруг присмирел, прижался к отцу
головой и тихо сказал...
Когда я лежал лицом к его подушке, мне казалось, что он стоит надо мной и иронически качает
головой с бледным лицом и
воспаленными мрачными глазами.
— А не хочется мне, бабушка, умирать еще, — сверкнула больная
воспаленными глазами, — уж кажется, куда жизнь не красна, а впереди еще хуже страшная, неизвестная каторга, а все жить хочется, надежда все еще в сердце ютится и мысль, мысль, сама знаю нелепая: авось лучше будет, из
головы не выходит…
— Вели ты им, чертям, дьяволам, дать дорогу, — кричал Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в
воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо,
голою маленькою рукой.