Неточные совпадения
Воротился к себе
на кровать, лег да и думаю в страхе: «Вот коли убит Григорий Васильевич совсем, так тем самым очень худо может произойти, а коли не убит и очнется, то оченно хорошо это произойдет, потому они будут тогда свидетелем, что Дмитрий Федорович приходили, а стало быть, они и убили, и деньги унесли-с».
Он
воротился домой часу уже в одиннадцатом ночи, в ужасном состоянии и виде; ломая руки, бросился ничком
на кровать и всё повторял, сотрясаясь от конвульсивных рыданий...
— А, черт… — обругался Пепко в пространство, тяжело
ворочаясь на своей
кровати.
Они оба легли в одной комнате: Бобров
на кровати, доктор
на том же диване. Но и тому и другому не спалось. Гольдберг долго слушал в темноте, как
ворочался с боку
на бок и вздыхал Бобров, и, наконец, заговорил первый...
Долго все пятеро
ворочались на своих
кроватях, и это было самое мучительное время суток.
Душная ночь, с открытыми настежь окнами, с блохами и комарами. Жажда, как после селедки. Я лежу
на своей
кровати,
ворочаюсь с боку
на бок и стараюсь уснуть. За стеной, в другой комнате не спит и
ворочается мой дедушка, отставной генерал, живущий у меня
на хлебах. Обоих нас кусают блохи, и оба мы сердимся
на них и ворчим. Дедушка кряхтит, сопит и шуршит своим накрахмаленным колпаком.
Часы шли. Токарев непрерывно курил. Иногда ему казалось, что Сергей заснул, — из соседней комнаты доносилось мерное, спокойное дыхание. Но вскоре Сергей опять начинал
ворочаться, и
кровать под ним скрипела. Токарева сильно клонило ко сну. Голова опустилась, мысли стали мешаться. Вдруг он вздрогнул и быстро поднял голову, — он ясно как будто почувствовал
на себе чей-то пристальный взгляд… Кругом все было по-прежнему. Из соседней комнаты доносилось храпение Сергея.
На дворе светало.
Александра Михайловна
воротилась домой поздно, пьяная и печальная. В комнате было еще душнее, пьяный тряпичник спал, раскинувшись
на кровати; его жидкая бороденка уморительно торчала кверху,
на лице было смешение добродушия и тупого зверства; жена его, как тень, сидела
на табурете, растрепанная, почти голая и страшная; левый глаз не был виден под огромным, раздувшимся синяком, а правый горел, как уголь. По крыше барабанил крупный дождь.
Он встал со стула, взял ночник, запер дверь кабинета ключом, вышел в ближнюю комнату, в которой стояла
кровать со штофными, зеленого, порыжелого цвета, занавесами, висевшими
на медных кольцах и железных прутьях; отдернул занавесы, снял со стены, в алькове
кровати, пистолет, подошел к двери
на цыпочках, приставил ухо к щели замка и
воротился в кабинет успокоенный, что все в доме благополучно.