Неточные совпадения
Степан Аркадьич с тем несколько торжественным лицом, с которым он садился
в председательское кресло
в своем присутствии,
вошел в кабинет Алексея Александровича. Алексей Александрович, заложив руки за
спину, ходил по комнате и думал о том же, о чем Степан Аркадьич говорил с его женою.
Она быстро оделась, сошла вниз и решительными шагами
вошла в гостиную, где, по обыкновению, ожидал ее кофе и Сережа с гувернанткой. Сережа, весь
в белом, стоял у стола под зеркалом и, согнувшись
спиной и головой, с выражением напряженного внимания, которое она знала
в нем и которым он был похож на отца, что-то делал с цветами, которые он принес.
Вошел человек лет шестидесяти, беловолосый, худой и смуглый,
в коричневом фраке с медными пуговицами и
в розовом платочке на шее. Он осклабился, подошел к ручке к Аркадию и, поклонившись гостю, отступил к двери и положил руки за
спину.
Пела она, размахивая пенсне на черном шнурке, точно пращой, и пела так, чтоб слушатели поняли: аккомпаниатор мешает ей. Татьяна, за
спиной Самгина, вставляла
в песню недобрые словечки, у нее, должно быть, был неистощимый запас таких словечек, и она разбрасывала их не жалея.
В буфет
вошли Лютов и Никодим Иванович, Лютов шагал, ступая на пальцы ног, сафьяновые сапоги его мягко скрипели, саблю он держал обеими руками, за эфес и за конец, поперек живота; писатель, прижимаясь плечом к нему, ворчал...
Варавка и Лютов сидели за столом, Лютов
спиною к двери;
входя в комнату, Клим услыхал его слова...
Вошла Марина
в сером халате, зашпиленном английскими булавками, с полотенцем на шее и распущенными по
спине волосами, похожая на княжну Тараканову с картины Флавицкого и на уголовную арестантку; села к столу, вытянув ноги
в бархатных сапогах, и сказала Самгину...
У входа
в ограду Таврического дворца толпа, оторвав Самгина от его спутника, вытерла его
спиною каменный столб ворот, втиснула за ограду, затолкала
в угол, тут было свободнее. Самгин отдышался, проверил целость пуговиц на своем пальто, оглянулся и отметил, что
в пределах ограды толпа была не так густа, как на улице, она прижималась к стенам, оставляя перед крыльцом дворца свободное пространство, но люди с улицы все-таки не
входили в ограду, как будто им мешало какое-то невидимое препятствие.
Именно
в эту минуту явился Тагильский.
Войдя в открытую дверь, он захлопнул ее за собою с такой силой, что тонкие стенки барака за
спиною Самгина вздрогнули,
в рамах заныли, задребезжали стекла, но дверь с такой же силой распахнулась, и вслед за Тагильским
вошел высокий рыжий офицер со стеком
в правой руке.
В столовой, у стола, сидел другой офицер, небольшого роста, с темным лицом, остроносый, лысоватый,
в седой щетине на черепе и верхней губе, человек очень пехотного вида; мундир его вздулся на
спине горбом, воротник наехал на затылок. Он перелистывал тетрадки и, когда
вошел Клим, спросил, взглянув на него плоскими глазами...
— Ну, хорошо, я попытаюсь сделать, — сказала она и легко
вошла в мягко капитонированную коляску, блестящую на солнце лаком своих крыльев, и раскрыла зонтик. Лакей сел на козлы и дал знак кучеру ехать. Коляска двинулась, но
в ту же минуту она дотронулась зонтиком до
спины кучера, и тонкокожие красавицы, энглизированные кобылы, поджимая затянутые мундштуками красивые головы, остановились, перебирая тонкими ногами.
Верочке давно хотелось принять участие
в этой беседе, но она одна не решалась проникнуть
в гостиную и
вошла туда только за
спиной Надежды Васильевны и сейчас же спряталась за стул Марьи Степановны.
Мы
вошли в дом. Молодой малый,
в длинном кафтане из синего толстого сукна, встретил нас на крыльце. Радилов тотчас приказал ему поднести водки Ермолаю; мой охотник почтительно поклонился
спине великодушного дателя. Из передней, заклеенной разными пестрыми картинами, завешенной клетками,
вошли мы
в небольшую комнатку — кабинет Радилова. Я снял свои охотничьи доспехи, поставил ружье
в угол; малый
в длиннополом сюртуке хлопотливо обчистил меня.
Семья старовера состояла из его жены и 2 маленьких ребятишек. Женщина была одета
в белую кофточку и пестрый сарафан, стянутый выше талии и поддерживаемый на плечах узкими проймами, располагавшимися на
спине крестообразно. На голове у нее был надет платок, завязанный как кокошник. Когда мы
вошли, она поклонилась
в пояс низко, по-старинному.
Однажды,
в будний день, поутру, я с дедом разгребал на дворе снег, обильно выпавший за ночь, — вдруг щеколда калитки звучно, по-особенному, щелкнула, на двор
вошел полицейский, прикрыл калитку
спиною и поманил деда толстым серым пальцем. Когда дед подошел, полицейский наклонил к нему носатое лицо и, точно долбя лоб деда, стал неслышно говорить о чем-то, а дед торопливо отвечал...
Я думал, что он, утолив жажду, сейчас же снова скроется
в лесу, но лось смело
вошел в воду сначала по колено, потом по брюхо, затем вода покрыла его
спину, и на поверхности ее осталась только одна голова, а потом только ноздри, глаза и уши.
Подождав немного и смахнув пыль с сапогов толстым носовым платком, человек этот внезапно съежил глаза, угрюмо сжал губы, согнул свою, и без того сутулую,
спину и медленно
вошел в гостиную.
Да и то надо сказать, разве Коля, подобно большинству его сверстников, не видал, как горничная Фрося, такая краснощекая, вечно веселая, с ногами твердости стали (он иногда, развозившись, хлопал ее по
спине), как она однажды, когда Коля случайно быстро
вошел в папин кабинет, прыснула оттуда во весь дух, закрыв лицо передником, и разве он не видал, что
в это время у папы было лицо красное, с сизым, как бы удлинившимся носом, и Коля подумал: «Папа похож на индюка».
Войдя в комнаты, Павел увидел, кроме хозяйки, еще одну даму, или, лучше сказать, девицу, стоявшую к нему
спиной: она была довольно стройна, причесана по-модному и, видимо, одета не
в деревенского покроя платье.
Помню, я стоял
спиной к дверям и брал со стола шляпу, и вдруг
в это самое мгновение мне пришло на мысль, что когда я обернусь назад, то непременно увижу Смита: сначала он тихо растворит дверь, станет на пороге и оглядит комнату; потом тихо, склонив голову,
войдет, станет передо мной, уставится на меня своими мутными глазами и вдруг засмеется мне прямо
в глаза долгим, беззубым и неслышным смехом, и все тело его заколышется и долго будет колыхаться от этого смеха.
Полковник Брем, одетый
в кожаную шведскую куртку, стоял у окна,
спиною к двери, и не заметил, как
вошел Ромашов. Он возился около стеклянного аквариума, запустив
в него руку по локоть. Ромашов должен был два раза громко прокашляться, прежде чем Брем повернул свое худое, бородатое, длинное лицо
в старинных черепаховых очках.
— Господа, не забудьте: когда
войдем в залу, то директрисе и почетным гостям придворный поклон, как учил танцмейстер. Но после поклона постарайтесь отступить назад или отойти боком, отнюдь не показывая
спины.
Бодрый, прямой, он,
входя в лавку, опускал плечи, изгибал
спину, охал тихонько, часто крестился двумя перстами и все время бормотал молитвы, псалмы.
Когда он
вошёл в дом, Михайло, сладостно покрякивая, развязал пояс рубахи и начал прыгать на одном месте: дождь сёк его, а он тряс подол рубахи, обнажая
спину, и ухал...
Покушение неизвестных масок взбесить нас танцами за нашей
спиной, причем не прекращались разные веселые бедствия, вроде закрывания сзади рукой глаз или изымания стула из-под привставшего человека, вместе с писком, треском, пальбой, топотом и чепуховыми выкриками, среди мелодий оркестров и яркого света, над которым, улыбаясь, неслась мраморная «Бегущая по волнам», — все это
входило в наш разговор и определяло его.
В это время
в подъезд
вошли два юнкера, опоздавшие на десять минут, но их Юнаков без принятия рапорта прямо послал наверх, а меня и ребенка загородил своей широкой
спиной. Юнаков послал сторожа за квартальным, но потом вернул его и приказал мне...
Жерих длинен, похож на язя своим станом, но уже его и цветом крупной чешуи гораздо белее, серебристее, кроме
спины, которая темнее язевой; он имеет ту особенность, что нижняя губа его рта длиннее верхней; верхняя как будто имеет выемку, а нижняя похожа своим образованием на загнутый кверху птичий нос и
входит в выемку верхней части рта.
Далеко оно было от него, и трудно старику достичь берега, но он решился, и однажды, тихим вечером, пополз с горы, как раздавленная ящерица по острым камням, и когда достиг волн — они встретили его знакомым говором, более ласковым, чем голоса людей, звонким плеском о мертвые камни земли; тогда — как после догадывались люди — встал на колени старик, посмотрел
в небо и
в даль, помолился немного и молча за всех людей, одинаково чужих ему, снял с костей своих лохмотья, положил на камни эту старую шкуру свою — и все-таки чужую, —
вошел в воду, встряхивая седой головой, лег на
спину и, глядя
в небо, — поплыл
в даль, где темно-синяя завеса небес касается краем своим черного бархата морских волн, а звезды так близки морю, что, кажется, их можно достать рукой.
— Ну, вот я освободился на часок! — радостно объявил Яков,
входя и запирая дверь на крючок. — Чаю хочешь? Хорошо… Ива-ан, — чаю! — Он крикнул, закашлялся и кашлял долго, упираясь рукой
в стену, наклонив голову и так выгибая
спину, точно хотел извергнуть из груди своей что-то.
Пройдя через обширную лакейскую,
в которой стены, налакированные
спинами лакеев, ничем не были обиты, они
вошли в столовую, оклеенную зелеными обоями; кругом
в холстинных чехлах стояли набитые пухом стулья; а по стенам висели низанные из стекляруса картины, представляющие попугаев, павлинов и других пестрых птиц.
У другого конца кровати сидел, заложив ногу на ногу, Дюрок, дон Эстебан стоял посредине спальни. У стола доктор возился с лекарствами. Капитан Орсуна ходил из угла
в угол, заложив за широкую
спину обветренные, короткие руки. Молли была очень нервна, но улыбалась, когда я
вошел.
Я иду за своей женой, слушаю, что она говорит мне, и ничего не понимаю от волнения. По ступеням лестницы прыгают светлые пятна от ее свечи, дрожат наши длинные тени, ноги мои путаются
в полах халата, я задыхаюсь, и мне кажется, что за мной что-то гонится и хочет схватить меня за
спину. «Сейчас умру здесь, на этой лестнице, — думаю я. — Сейчас…» Но вот миновали лестницу, темный коридор с итальянским окном и
входим в комнату Лизы. Она сидит на постели
в одной сорочке, свесив босые ноги, и стонет.
Один раз он встретил ее:
в то время как он
входил в лес, она выходила из него с другими двумя бабами и тяжелым мешком, полным травы, на
спине.
Он не хотел принять на себя первый взгляд Никиты и,
войдя в низенькую дверь бани, ещё не различая брата
в темноте, спросил из-за
спины Тихона дрогнувшим голосом...
Вливая
в слова псалмов тоску свою, он не слышал, когда
вошла Наталья, и вдруг за
спиной его раздался тихий плеск её голоса.
У рыбаков есть свой особенный шик. Когда улов особенно богат, надо не
войти в залив, а прямо влететь на веслах, и трое гребцов мерно и часто, все как один, напрягая
спину и мышцы рук, нагнув сильно шеи, почти запрокидываясь назад, заставляют лодку быстрыми, короткими толчками мчаться по тихой глади залива. Атаман, лицом к нам, гребет стоя; он руководит направлением баркаса.
Вдруг, бывало, ни с того ни с сего,
войдет тихо и плавно
в мою комнату, когда я хожу или читаю, остановится у дверей, заложит одну руку за
спину, отставит ногу и устремит на меня свой взгляд, уж не то что строгий, а совсем презрительный.
В спальне,
в чистилке, стояла скамейка, покрытая простыней.
Войдя, он видел и не видел дядьку Балдея, державшего руки за
спиной. Двое других дядек Четуха и Куняев — спустили с него панталоны, сели Буланину на ноги и на голову. Он услышал затхлый запах солдатских штанов. Было ужасное чувство, самое ужасное
в этом истязании ребенка, — это сознание неотвратимости, непреклонности чужой воли. Оно было
в тысячу раз страшнее, чем физическая боль…
Несмотря на уверения постояльца, что он прикрылся, девица Замшева не верила и
входила в комнату, стараясь быть к кровати жильца
спиною, и
в том же самом положении начинала с ним вести дальнейшие переговоры.
Войдя в хлев, нужно было тотчас же прислониться
спиною к стене его, разогнать зверей пинками и, быстро вылив пойло
в корыто, скорее уходить, потому что рассерженные ударами свиньи кусались. Но было гораздо хуже, когда Егорка, отворив дверь
в мастерскую, возглашал загробным голосом...
Вошел я за перегородку. Лежит Николай Яковлевич на
спине, живот огромный, как гора, рот раскрыт, и по бороде слюни потекли, одна нога на кровати, другая вниз свесилась. Ох, как же он дышал! Видали рыбу, когда ее на берег вытащат? Точь-в-точь. Видно, попадала ему
в легкие всего одна чайная ложечка воздуху, так он ее ртом, и носом, и горлом… Стонет, кряхтит, нудится, и лицо все искривилось, а проснуться не может…
В спальню осторожно
вошел Петр Дмитрич, одетый, как днем, и стал у окна,
спиной к жене. Он приподнял штору и поглядел
в окно.
Петр Дмитрич, сердитый и на графа Алексея Петровича, и на гостей, и на самого себя, отводил теперь душу. Он бранил и графа, и гостей, и с досады на самого себя готов был высказывать и проповедовать, что угодно. Проводив гостя, он походил из угла
в угол по гостиной, прошелся по столовой, по коридору, по кабинету, потом опять по гостиной, и
вошел в спальню. Ольга Михайловна лежала на
спине, укрытая одеялом только по пояс (ей уже казалось жарко), и со злым лицом следила за мухой, которая стучала по потолку.
(Убегает
в бешенстве и сталкивается
в дверях с патером Сорринием, которого не замечает. Соррини на минуту поражен, но наконец сгибает
спину и с поклоном
входит. Алварец идет радостно иезуиту навстречу.)
(Иван
вошёл в столовую, заложил руки за
спину, посмотрел на часы и погрозил им пальцем. Открыл буфет, налил вина, выпил, покачал головой и, расправляя усы, заглянул
в гостиную.)
Дома,
войдя в комнату отца, он сразу успокоился и даже едва мог сдержать довольную улыбку: старик, растрёпанный,
в спутанных седых вихрах, жалкий и страшный, сидел на постели, прислонясь
спиною к стене и открыв рот.
Николай мысленно обругал её,
вошёл в сени и заглянул
в комнату: у постели, закрыв отца, держа его руку
в своей, стоял доктор
в белом пиджаке. Штаны на коленях у него вздулись, это делало его кривоногим, он выгнул
спину колесом и смотрел на часы, держа их левой рукою; за столом сидел широкорожий, краснощёкий поп Афанасий, неуклюжий и большой, точно копна, постукивал пальцами по тарелке с водой и следил, как тонут
в ней мухи.
А у него — канальи — были деньги.
Войдя однажды к нему
в комнату, я застал его за стрижкой купонов. Он немного смутился, встал и загородил бумаги
спиной и распахнутым халатом. Я твердо уверен, что во время службы за ним водились и взяточничество, и вымогательство, и превышение власти, и другие поступки.
В морозном воздухе раздался первый удар колокола, когда Макар
вошел в избу. Он первым словом сообщил старухе, что у них
в плашку попала лисица. Он совсем забыл, что старуха не пила вместе с ним водки, и был сильно удивлен, когда, невзирая на радостное известие, она немедленно нанесла ему ногою жестокий удар пониже
спины. Затем, пока он повалился на постель, она еще успела толкнуть его кулаком
в шею.
Вошли в сторожку: печь, нары, две короткие скамьи, стол с лампой на нём, книжка на столе раскрыта, и, заслоняя
спиною окно, стоит, позёвывая, белобрысая, курносая девочка-подросток.
Ступендьев (быстро
входит в комнату, приближается к графу, который стоит к нему
спиной, и кланяется). Ваше сиятельство, ваше сиятельство…