В кухне было тихо, на улице — не стреляли, но даже сквозь ставню доходил глухой,
возбужденный говор. Усиленно стараясь подавить неприятнейшее напряжение нервов, Самгин не спеша начал одеваться. Левая рука не находила рукава пальто.
Блестели лысины, красные носы; изгибались, наклоняясь, сутулые спины, мелькали руки, и глухо, бессвязно гудел
возбуждённый говор.
Неточные совпадения
Самгину казалось, что становится все более жарко и солнце жестоко выжигает в его памяти слова, лица, движения людей. Было странно слышать
возбужденный разноголосый
говор каменщиков, говорили они так громко, как будто им хотелось заглушить крики солдат и чей-то непрерывный, резкий вой...
На Марсовом поле Самгин отстал от спутников и через несколько минут вышел на Невский. Здесь было и теплее и все знакомо, понятно. Над сплошными вереницами людей плыл, хотя и
возбужденный, но мягкий, точно как будто праздничный
говор. Люди шли в сторону Дворцовой площади, было много солидных, прилично, даже богато одетых мужчин, дам. Это несколько удивило Самгина; он подумал...
Мужики сказали, что переговорят с обществом и дадут ответ и, распрощавшись, ушли в
возбужденном состоянии. По дороге долго слышался их громкий удаляющийся
говор. И до позднего вечера гудели их голоса и доносились по реке от деревни.
Но это выражение заметила только она. В гостиной поднялся шумный
говор. Ставрученко-отец что-то громко кричал Максиму, молодые люди, еще взволнованные и
возбужденные, пожимали руки музыканта, предсказывали ему широкую известность артиста.
Громкий
говор пугал Евсея, от
возбуждённых лиц и криков он бегал и прятался, потому что однажды, в базарный день, видел, как мужики сначала говорили громко, потом начали кричать и толкать друг друга, а потом кто-то схватил кол, взмахнул им, ударил.
Лента странных впечатлений быстро опутывала сердце, мешая понять то, что происходит. Климков незаметно ушёл домой, унося с собою предчувствие близкой беды. Она уже притаилась где-то, протягивает к нему неотразимые руки, наливая сердце новым страхом. Климков старался идти в тени, ближе к заборам, вспоминая тревожные лица,
возбуждённые голоса, бессвязный
говор о смерти, о крови, о широких могилах, куда, точно мусор, сваливались десятки трупов.
Мне вспомнились утомленные лица миссионера и двух священников, кучи книг на аналое, огни восковых свечей, при помощи которых спорившие разыскивали нужные тексты в толстых фолиантах,
возбужденные лица «раскольников» и «церковных», встречавших многоголосым
говором каждое удачное возражение.