Неточные совпадения
Он ушел, и комната налилась тишиной. У стены, на курительном столике горела свеча, освещая портрет Щедрина в пледе; суровое бородатое лицо сердито морщилось, двигались брови, да и все, все вещи в комнате бесшумно двигались, качались. Самгин чувствовал себя так, как будто он быстро бежит, а в нем все
плещется, как
вода в сосуде, —
плещется и, толкая изнутри, еще больше раскачивает его.
На дачах Варавки поселились незнакомые люди со множеством крикливых детей; по утрам река звучно
плескалась о берег и стены купальни; в синеватой
воде подпрыгивали, как пробки, головы людей, взмахивались в воздух масляно блестевшие руки; вечерами в лесу пели песни гимназисты и гимназистки, ежедневно, в три часа, безгрудая, тощая барышня в розовом платье и круглых, темных очках играла на пианино «Молитву девы», а в четыре шла берегом на мельницу пить молоко, и по
воде косо влачилась за нею розовая тень.
Нагасакский ковш синеет, как само небо;
вода чуть-чуть
плещется.
Внизу, между каменьями, о которые с яростью
плещутся вечные буруны, кое-где в затишьях, в прозрачной
воде, я видел стаями игравшую рыбу разной величины и формы.
Как же долго она одевается! — нет, она одевается скоро, в одну минуту, но она долго
плещется в
воде, она любит
плескаться, и потом долго причесывает волосы, — нет, не причесывает долго, это она делает в одну минуту, а долго так шалит ими, потому что она любит свои волосы; впрочем, иногда долго занимается она и одною из настоящих статей туалета, надеванием ботинок; у ней отличные ботинки; она одевается очень скромно, но ботинки ее страсть.
Пока мать
плескалась в
воде с непонятным для меня наслаждением, я сидел на скамье, надувшись, глядел на лукавую зыбь, продолжавшую играть так же заманчиво осколками неба и купальни, и сердился…
При этом мосье Гюгенет, раздетый, садился на откосе песчаного берега и зорко следил за всеми, поощряя малышей, учившихся плавать, и сдерживая излишние проказы старших. Затем он командовал всем выходить и лишь тогда кидался сам в
воду. При этом он делал с берега изумительные сальтомортале, фыркал,
плескался и уплывал далеко вдоль реки.
Но и все его движения исполнены прелести: начнет ли он пить и, зачерпнув носом
воды, поднимет голову вверх и вытянет шею; начнет ли купаться, нырять и
плескаться своими могучими крыльями, далеко разбрасывая брызги
воды, скатывающейся с его пушистого тела; начнет ли потом охорашиваться, легко и свободно закинув дугою назад свою белоснежную шею, поправляя и чистя носом на спине, боках и в хвосте смятые или замаранные перья; распустит ли крыло по воздуху, как будто длинный косой парус, и начнет также носом перебирать в нем каждое перо, проветривая и суша его на солнце, — все живописно и великолепно в нем.
Катались на лодках по Днепру, варили на той стороне реки, в густом горько-пахучем лозняке, полевую кашу, купались мужчины и женщины поочередно — в быстрой теплой
воде, пили домашнюю запеканку, пели звучные малороссийские песни и вернулись в город только поздним вечером, когда темная бегучая широкая река так жутко и весело
плескалась о борта их лодок, играя отражениями звезд, серебряными зыбкими дорожками от электрических фонарей и кланяющимися огнями баканов.
Он выталкивал ее на улицу, а она через час или два возвращалась назад, дрожащая от холода, в измокшей шляпе, в загнутых полях которой, как в желобах,
плескалась дождевая
вода.
В фонтанах журчала и
плескалась прозрачная
вода; из красивых ваз, висевших в воздухе между деревьями, спускались гирляндами вниз вьющиеся растения, а перед домом, на мраморных столбах, стояли два блестящих зеркальных шара, в которых странствующая труппа отразилась вверх ногами, в смешном, изогнутом и растянутом виде.
Сонная
вода густо и лениво колыхалась под его ногами, мелодично хлюпая о землю, а месяц отражался в ее зыбкой поверхности дрожащим столбом, и казалось, что это миллионы серебряных рыбок
плещутся на
воде, уходя узкой дорожкой к дальнему берегу, темному, молчаливому и пустынному.
Вода сочилась кверху, будто сонная, и, то поднимаясь, то падая совсем низко, струйка звенела и
плескалась.
Волны все бежали и
плескались, а на их верхушках, закругленных и зыбких, играли то белая пена, то переливы глубокого синего неба, то серебристые отблески месяца, то, наконец, красные огни фонарей, которые какой-то человек, сновавший по
воде в легкой лодке, зажигал зачем-то в разных местах, над морем…
Только
плескалась струйка
воды, да где-то вскрикивала в клетке ночная птица, да в кустах шевелилось что-то белое и порой человек бормотал во сне что-то печальное и сердитое, может быть, молитву, или жалобы, или проклятия.
Первое имя, вероятно, происходит от глагола жировать, то есть играть, прыгать, что весьма соответствует свойствам этой рыбы, ибо она очень любит выпрыгивать из
воды и
плескаться на ее поверхности из одного удовольствия, а не для преследования добычи; второе же имя должно происходить от того, что жерих, выскакивая из
воды, расширяет свои плавательные, и без того весьма широкие, перья и гребень.
Ни один, от старого до малого, не пройдет мимо реки или пруда, не поглядев, как гуляет вольная рыбка, и долго, не шевелясь, стоит иногда пешеход-крестьянин, спешивший куда-нибудь за нужным делом, забывает на время свою трудовую жизнь и, наклонясь над синим омутом, пристально смотрит в темную глубь, любуясь на резвые движенья рыб, особенно, когда она играет и
плещется, как она, всплыв наверх, вдруг, крутым поворотом, погружается в
воду, плеснув хвостом и оставя вертящийся круг на поверхности, края которого, постепенно расширяясь, не вдруг сольются с спокойною гладью
воды, или как она, одним только краешком спинного пера рассекая поверхность
воды — стрелою пролетит прямо в одну какую-нибудь сторону и следом за ней пробежит длинная струя, которая, разделяясь на две, представляет странную фигуру расходящегося треугольника…
Пароход пошел тише. О белые борта
плескалась и всхлипывала, точно жалуясь, мутно-зеленая
вода; мраморные дома, высокие башни, ажурные террасы не отражались в ней. Раскрылась черная пасть порта, тесно набитая множеством судов.
Мутная
вода реки, тесно заставленной судами, жалобно и тихо
плескалась о берег, точно просила дать и ей минутку покоя и отдыха…
А внизу, на палубе, игриво
плескалась вода и матросы весело смеялись…
Черная
вода реки грустно и тихо
плескалась о борта судов.
Привезут, бывало, их, окоченевших от сильного мороза, вывалят в большое корыто с
водой, и мраморные, темно-зеленые, пузатые налимы оттают понемногу, начнут
плескаться, пошевеливая мягкими своими хвостами, опушенными мягкими перьями.
Не радуется ли утро дню и день вечеру? — и не всегда ли плывут облака, и не всегда ли светит солнце и
плещется вода?
Наступает зима. Как-то вечером пошел снег, и все стало среди ночи белым: набережная, лодки у берега, крыши домов, деревья. Только
вода в заливе остается жутко черной и неспокойно
плещется в этой белой тихой раме.
Барка тихо покачивалась на игравшей
воде, где-то поскрипывало дерево жалобным звуком, дождь мягко сыпался на палубу, и
плескались волны о борта… Все было грустно и звучало, как колыбельная песнь матери, не имеющей надежд на счастье своего сына…
— Ничего! Только боязно в нем, — ответил Гаврила, ровно и сильно ударяя веслами по
воде.
Вода чуть слышно звенела и
плескалась под ударами длинных весел и все блестела теплым голубым светом фосфора.
Вот — река, ещё розоватая и золотая в лучах солнца.
Вода, мутная от дождя, слабо отражает прибрежную зелень. Где-то близко
плещется рыба; этот плеск да пение птиц — все звуки, нарушающие тишину утра. Если б не было сыро, можно бы лечь на землю, здесь у реки, под навесом зелени, и лежать, пока душа не успокоится.
Аян кипел; солнце кипело в небе; вскипая и расходясь,
плескалась вода.
Где-то вблизи
вода бежит со звоном и торопливым журчанием из желоба и потом
плещется по каким-то камням.
Шли по мосту. Черная
вода лизала сваи,
плескалась и звенела в тишине. Гулко стучали неверные шаги по расшатанной, измызганной настилке моста.
Вокруг них мелькали люди в белом, раздавались приказания, подхватываемые прислугой на лету, хрипели, охали и стонали больные, текла и
плескалась вода, и все эти звуки плавали в воздухе, до того густо насыщенном острыми, неприятно щекочущими ноздри запахами, что казалось — каждое слово доктора, каждый вздох больного тоже пахнут, раздирая нос…
Григорий молча сел, глядя на голые, круглые плечи жены. Самовар бурлил,
плескалась вода, Матрёна фыркала, по коридору взад и вперёд быстро бегали служители, Орлов по походке старался определить, кто идёт.
Первые живые существа, которые я увидел, были каменушки. Они копошились в
воде около берега, постоянно ныряли и доставали что-то со дна реки. На стрежне
плескалась рыба. С дальней сухой лиственицы снялся белохвостый орлан. Широко распластав свои могучие крылья, он медленно полетел над рекой в поисках Добычи. Откуда-то взялась черная трясогузка. Она прыгала с камня на камень и все время покачивала своим длинным хвостиком.
Шеметов и Сергей лениво разделись и остались сидеть на скамейке. Вегнер уж давно был в
воде. Маленький и юркий, он, как рыба, нырял и
плескался посредине пруда. Шеметов спросил...
Стоя на почерневших, склизких перекладинах, они оттолкнулись от берега. Лодка накренялась то вправо, то влево,
вода в ней
плескалась. Сергей вложил в уключины мокрые, гнилые весла и начал грести.
И то, что он сказал, я счел немного мрачной шуткой — это было участью всех тех, кто в безумии своем становится близок безумию войны и предостерегал нас. Я счел это шуткой — как будто забыл я в этот момент,
плескаясь в горячей
воде, все то, что видел я там.
Нилов вздохнул всей грудью и взглянул на реку… Ничто не двигалось.
Вода и берега спали, даже рыба не
плескалась… Но вдруг Нилову показалось, что на том берегу, повыше кустов ивняка, что-то похожее на тень прокатилось черным шаром. Он прищурил глаза. Тень исчезла, но скоро опять показалась и зигзагами покатилась к плотине.
Началась утренняя суматоха. Молодая жидовка, в коричневом платье с оборками, привела во двор лошадь на водопой. Заскрипел жалобно колодезный журавль, застучало ведро… Кузька сонный, вялый, покрытый росой, сидел на повозке, лениво надевал сюртучок и слушал, как в колодезе из ведра
плескалась вода, и пожимался от холода.
— Вот-вот! — подтвердил Сережа. — Наша водяная крыса долго еще будет
плескаться в
воде, а мы тем временем и выведаем все то, что он так усердно скрывает от нас…
Кругом была тишина, та «звучащая тишина» природы, которую подметил один из наших выдающихся современных поэтов. Село предавалось послеобеденному сну и лишь на берегу толпа мальчишек и девчонок, еще не тронутые тлетворным дыханием жизни — страстью, совместно барахтались в освещенной солнцем золотистой
воде Днепра,
плескаясь и брызгаясь
водой.
Свистнула русалка. Как припустит солдат — трава под ним надвое, в ушах ветер попискивает, сердце — колотушкой, медяки в кармане позвякивают… Уж и ракита недалече, — только впереди на
воде, видит он,
вода штопором забурлила и будто рыбья чешуя цыганским монистом на лунной дорожке блестит… Добежал, — штык ей в спину! —
плещется русалка супротив ракиты, серебряным голосом измывается...