Неточные совпадения
Молодой гувернер Ивиных, Herr Frost, с позволения
бабушки сошел с нами в палисадник, сел на зеленую скамью, живописно сложил ноги, поставив между ними палку с бронзовым набалдашником, и с
видом человека, очень довольного своими поступками, закурил сигару.
Он уверил ее, что детей нужно везти в Москву, а ей одной, с глупой гувернанткой, оставаться в деревне, — она поверила; скажи он ей, что детей нужно сечь, так же как сечет своих княгиня Варвара Ильинична, она и тут, кажется бы, согласилась, — сказала
бабушка, поворачиваясь в своем кресле с
видом совершенного презрения.
Знаю только то, что он с пятнадцатого года стал известен как юродивый, который зиму и лето ходит босиком, посещает монастыри, дарит образочки тем, кого полюбит, и говорит загадочные слова, которые некоторыми принимаются за предсказания, что никто никогда не знал его в другом
виде, что он изредка хаживал к
бабушке и что одни говорили, будто он несчастный сын богатых родителей и чистая душа, а другие, что он просто мужик и лентяй.
На Леню костюмов недостало; была только надета на голову красная вязанная из гаруса шапочка (или, лучше сказать, колпак) покойного Семена Захарыча, а в шапку воткнут обломок белого страусового пера, принадлежавшего еще
бабушке Катерины Ивановны и сохранявшегося доселе в сундуке в
виде фамильной редкости.
Викентьев одержал, по-видимому, победу — впрочем, уже подготовленную. Если обманывались насчет своих чувств Марфенька и Викентьев, то
бабушка и Марья Егоровна давно поняли, к чему это ведет, но
вида друг другу и им не показывали, а сами молча, каждая про себя, давно все обдумали, взвесили, рассчитали — и решили, что эта свадьба — дело подходящее.
— Ты, мой батюшка, что! — вдруг всплеснув руками, сказала
бабушка, теперь только заметившая Райского. — В каком
виде! Люди, Егорка! — да как это вы угораздились сойтись? Из какой тьмы кромешной! Посмотри, с тебя течет, лужа на полу! Борюшка! ведь ты уходишь себя! Они домой ехали, а тебя кто толкал из дома? Вот — охота пуще неволи! Поди, поди переоденься, — да рому к чаю! — Иван Иваныч! — вот и вы пошли бы с ним… Да знакомы ли вы? Внук мой, Борис Павлыч Райский — Иван Иваныч Тушин!..
У
бабушки внутри прошла судорога, но она и
вида не подала, даже выказала радость.
Помню детскую радость
бабушки при
виде Нижнего. Дергая за руку, она толкала меня к борту и кричала...
Когда мы с сестрицей вошли туда,
бабушка, все тетушки и двоюродные наши сестры, повязанные черными платками, а иные и в черных платках на шее, сидели молча друг возле друга; оба дяди также были там; общий
вид этой картины произвел на меня тяжелое впечатление.
Вызванное головлевской поездкой (после смерти
бабушки Арины Петровны) сознание, что она «барышня», что у нее есть свое гнездо и свои могилы, что не все в ее жизни исчерпывается вонью и гвалтом гостиниц и постоялых дворов, что есть, наконец, убежище, в котором ее не настигнут подлые дыханья, зараженные запахом вина и конюшни, куда не ворвется тот «усатый», с охрипшим от перепоя голосом и воспаленными глазами (ах, что он ей говорил! какие жесты в ее присутствии делал!), — это сознание улетучилось почти сейчас вслед за тем, как только пропало из
вида Головлево.
— Да, понимаю. Это все от
бабушки… Вы не глядите, что она такая с
виду. У! Какая она умная! Вот, может быть, она и при вас разговорится, когда побольше привыкнет… Она все знает, ну просто все на свете, про что ни спросишь. Правда, постарела она теперь.
Васька принимал угрожающе-свирепый
вид. Вероятно, с похмелья у него трещала башка. Нужно было куда-нибудь поместить накипевшую пьяную злость, и Васька начинал травить немецкую
бабушку. Отставив одну ногу вперед, Васька визгливым голосом неожиданно выкрикивал самое неприличное ругательство, от которого у бедной немки встряхивались все бантики на безукоризненно белом чепце.
Феня и Нюша одевали Порфира Порфирыча в сарафан
бабушки Татьяны и в ее праздничную сорочку и в таком
виде возили его по всему Белоглинскому заводу, когда ездили наряженными по знакомым домам.
— У Фени,
бабушка, горло болит… — лгала Нюша, чтобы успокоить больную, которая делала
вид, что верит этому…
Бабушке показалось, что Кипренский, увлекшись выгодною наружностью княжны Анастасии, ставит возле нее девушку более скромного
вида нарочно, чтобы первая еще более выиграла.
Бабушка поняла соль этой выходки, в которой под
видом смирения ей преподавался урок вежливости, она отослала карету назад и приказала сказать графине, что сама привезет к ней дочь.
Видно было, что чем это для нее мучительнее, тем усерднее она об этом старалась и успокаивалась только, когда гость, наконец, замечал ее заботы и отдавал ей поклон наравне со всеми другими; случалось, что заезжие люди, представляясь
бабушке, не удостоивали внимания Марью Николаевну, которая имела
вид смущенной и смешной приживалки.
И он потом, сделавшись коротким и близким приятелем в доме княгини, никогда не принял себе от нее ничего, ни в
виде займа, ни в
виде подарка. Как с ним ни хитрили, чтоб обновить его костюм или помочь упряжной сбруишкой, — не решались ни к чему приступить, потому что чувствовали, что его взаправду скорее перервешь, чем вывернешь. От
бабушки принимали пособие все, но Дон-Кихот никогда и ничего решительно, и княгиня высоко ценила в нем эту черту.
В другой раз пришел я напиться квасу или воды в особенную комнату, которая называлась квасною; там бросился мне в глаза простой деревянный стол, который прежде, вероятно, я видал много раз, не замечая его, но теперь он был выскоблен заново и казался необыкновенно чистым и белым: в одно мгновение представился мне такого же
вида липовый стол, всегда блиставший белизной и гладкостью, принадлежавший некогда моей
бабушке, а потом стоявший в комнате у моей тетки, в котором хранились разные безделушки, драгоценные для дитяти: узелки с тыквенными, арбузными и дынными семенами, из которых тетка моя делала чудные корзиночки и подносики, мешочки с рожковыми зернами, с раковыми жерновками, а всего более большой игольник, в котором вместе с иголками хранились крючки для удочек, изредка выдаваемые мне
бабушкой; все это, бывало, я рассматривал с восхищением, с напряженным любопытством, едва переводя дыхание…
Бенни же, читая насквозь этих дипломатов, с таинственнейшим
видом вручил им, в одном большом пакете, письма, содержание которых резюмировалось фразою: «Кланяйтесь
бабушке и поцелуйте ручку».
Зимой того же года раздражительная, но грациозная, с прекрасными русыми в две косы волосами, Наташа Борисова умерла от чахотки; а прибывший на летнюю вакацию Николинька, хотя и разыгрывал роль взрослого молодого человека и пользовался баловством Марьи Петровны и обожавшей его
бабушки, тем не менее имел усталый
вид, и про него все говорили: нездоров.
Своя прислуга, особое помещение в вагоне, бездна ненужных баулов, чемоданов и даже сундуков, прибывших с
бабушкой, вероятно послужили началом престижа; а кресла, резкий тон и голос
бабушки, ее эксцентрические вопросы, делаемые с самым не стесняющимся и не терпящим никаких возражений
видом, одним словом, вся фигура
бабушки — прямая, резкая, повелительная, — довершали всеобщее к ней благоговение.
Старый лакей Филиппыч вошел, по обыкновению на цыпочках, с повязанным в
виде розетки галстуком, с крепко стиснутыми — «чтобы не отдавало духом» — губами, с седеньким хохолком на самой середине лба; вошел, поклонился и подал на железном подносе моей
бабушке большое письмо с гербовой печатью.
Бабушка надела очки, прочла письмо…
— Вот мы и приехали, княжна Нина! — объявил Доуров, разом делаясь спокойным, — здесь дом вашей
бабушки. Не правда ли, в нем есть что-то общее с рыцарским замком? Однако прием, судя по внешнему
виду, не обещает быть особенно гостеприимным, должен вам сказать.
Малютка Оля прильнула к иссохшей груди
бабушки, не замечает ее ветхих лохмотьев, ее убогого
вида и ласкает и милует ее.
Всегда они говорили о них в добродушном тоне, рассказывая нам про свои первые сценические впечатления, про те времена, когда главная актриса (при мне уже старуха) Пиунова (
бабушка впоследствии известной актрисы) играла все трагические роли в белом канифасовом платье и в красном шерстяном платке, в
виде мантии.
Бабушка и остальные ребятишки начинают вместо искать пальто, ищут долго, но пальто как в воду кануло. Где оно?
Бабушка и Вася бледны, испуганы. Даже Егорыч удивлен. Молчит и не двигается один только Путохин. Чуткий ко всякого рода беспорядкам, на этот раз он делает
вид, что ничего не видит и не слышит. Это подозрительно.