Неточные совпадения
Райский сунул письмо в
ящик, а сам, взяв фуражку, пошел в сад, внутренне сознаваясь, что он идет
взглянуть на места, где вчера ходила, сидела, скользила, может быть, как змея, с обрыва вниз, сверкая красотой, как ночь, — Вера, все она, его мучительница и идол, которому он еще лихорадочно дочитывал про себя — и молитвы, как идеалу, и шептал проклятия, как живой красавице, кидая мысленно в нее каменья.
Подле
ящика лежало еще несколько футляров, футлярчиков. Она не знала, за который взяться, что смотреть.
Взглянув мельком в зеркало и откинув небрежно назад густую косу, падавшую ей
на глаза и мешавшую рассматривать подарки, она кончила тем, что забрала все футляры с туалета и села с ними в постель.
Матушка
взглянула на заветный денежный
ящик,
на лукошко с персиками и сдалась.
Не было ремесла, которого бы не знал Аким Акимыч. Он был столяр, сапожник, башмачник, маляр, золотильщик, слесарь, и всему этому обучился уже в каторге. Он делал все самоучкой:
взглянет раз и сделает. Он делал тоже разные
ящики, корзинки, фонарики, детские игрушки и продавал их в городе. Таким образом, у него водились деньжонки, и он немедленно употреблял их
на лишнее белье,
на подушку помягче, завел складной тюфячок. Помещался он в одной казарме со мною и многим услужил мне в первые дни моей каторги.
Он методически, как заведенная машина, опускал правую руку в железный
ящик, брал ассигнацию, большей частью рубль, и мельком
взглянув на предъявленный бурлаком контракт и расчетную книжку, передавал ее в мозолистые, корявые руки.
Написав это письмо, Павел несколько минут сидел
на одном месте, потом встал, быстро вошел в комнату матери, которая сделалась его кабинетом, и
взглянул на бритвенный
ящик…
Едет человек, с бородой, в синем ли, черном ли кафтане,
на сытой лошади, один сидит в
ящике: только
взглянешь, сыта ли лошадь, сам сыт ли, как сидит, как запряжена лошадь, как ошинена тележка, как сам подпоясан, сейчас видно,
на тысячи ли,
на сотни ли мужик торгует.
Еще раз
взглянули и простились с нашими чудесными бабочками, помазали камфарным спиртом, заперли
ящики и ключики отдали,
на всякий случай, Тимьянскому.
Там, запыленный, запачканный, как вьштел из павильона, стоял князь перед портретом женщины, у которой, по какой-то прихоти прежних владельцев, лицо было замазано черной краской. Знакомый
ящик стоял
на полу перед портретом. Я
взглянул на князя. Он плакал.
Он стемительно подошел к письменному столу, отпер один из
ящиков, вынул хранящиеся там свои документы и бережно положил их в карман. Он
взглянул на часы. Они показывали половину десятого.
На службу он опоздал. В описываемое нами время, присутственный день начинался с семи часов утра и даже ранее.