В первый раз тогда поняв ясно, что для всякого человека и для него впереди ничего не было, кроме страдания, смерти и
вечного забвения, он решил, что так нельзя жить, что надо или объяснить свою жизнь так, чтобы она не представлялась злой насмешкой какого-то дьявола, или застрелиться.
Неточные совпадения
Со вздохом витязь вкруг себя
Взирает грустными очами.
«О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
Чей борзый конь тебя топтал
В последний час кровавой битвы?
Кто на тебе со славой пал?
Чьи небо слышало молитвы?
Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой
забвенья?..
Времен от
вечной темноты,
Быть может, нет и мне спасенья!
Быть может, на холме немом
Поставят тихий гроб Русланов,
И струны громкие Баянов
Не будут говорить о нем...
И снова ушел в свою мечту Саша. Было с ним то странное и похожее на чудо, что как дар милостивый посылается судьбою самым несчастным для облегчения: полное
забвение мыслей, поступков и слов и радостное ощущение настоящей, скрытой словами и мыслями,
вечной бестелесной жизни. Остановилось и время.
—
Забвенье прошлому; моей душе покой… а вам… моя слеза и
вечное благословение.
В этом двустишии Пушкина выражается общий смысл условной морали. Софья никогда не прозревала от нее и не прозрела бы без Чацкого никогда, за неимением случая. После катастрофы, с минуты появления Чацкого оставаться слепой уже невозможно. Его суда ни обойти
забвением, ни подкупить ложью, ни успокоить — нельзя. Она не может не уважать его, и он будет
вечным ее «укоряющим свидетелем», судьей ее прошлого. Он открыл ей глаза.
Обительские заботы, чтение душеполезных книг, непрестанные молитвы, тяжелые труды и богомыслие давно водворили в душе Манефы тихий, мирный покой. Не тревожили ее воспоминания молодости, все былое покрылось
забвением. Сама Фленушка не будила более в уме ее памяти о прошлом. Считая Якима Прохорыча в мертвых, Манефа внесла его имя в синодики постенный и литейный на
вечное поминовение.
Нечувствительность к смерти,
забвение о смерти, свойственные этике XIX и XX веков, означают нечувствительность к личности и ее
вечной судьбе.
Творческая этика призывает не к творчеству временных, преходящих, тленных благ и ценностей, способствующих
забвению о смерти, конце и суде, а к творчеству
вечных, непреходящих, бессмертных благ и ценностей, способствующих победе над вечностью и подготовляющих человека к концу.
Он не только возвращается к старой и
вечной христианской истине о человеке после гуманистического отпадения от нее и
забвения ее.