Неточные совпадения
Вдали мелькали пески, выступали картинно одна из-за другой осиновые рощи; быстро пролетали мимо их
кусты лоз, тонкие ольхи и серебристые тополи, ударявшие
ветвями сидевших на козлах Селифана и Петрушку.
Она, взглянуть назад не смея,
Поспешный ускоряет шаг;
Но от косматого лакея
Не может убежать никак;
Кряхтя, валит медведь несносный;
Пред ними лес; недвижны сосны
В своей нахмуренной красе;
Отягчены их
ветви все
Клоками снега; сквозь вершины
Осин, берез и лип нагих
Сияет луч светил ночных;
Дороги нет;
кусты, стремнины
Метелью все занесены,
Глубоко в снег погружены.
Их свисшие
ветви касались верхних листьев
кустов.
Что же стало с Обломовым? Где он? Где? На ближайшем кладбище под скромной урной покоится тело его между
кустов, в затишье.
Ветви сирени, посаженные дружеской рукой, дремлют над могилой, да безмятежно пахнет полынь. Кажется, сам ангел тишины охраняет сон его.
Вера, расставшись с Райским, еще подождала, чутко вслушиваясь, не следует ли он за ней, и вдруг бросилась в
кусты, раздвигая
ветви зонтиком и скользя как тень по знакомой ей тропинке.
Множество птиц, красных, желтых, зеленых, летало в
ветвях, мелькало из
куста в
куст.
«Тут!» — сказали они. «Что тут?» — «Пешкьюем надо». — «Где же Лена?» — спрашиваю я. Якуты, как и смотритель, указали назад, на пески и луга. Я посмотрел на берег: там ровно ничего.
Кустов дивно, правда, между ними бродит стадо коров да два-три барана, которых я давно не видал. За Лену их недавно послано несколько для разведения между русскими поселенцами и якутами. Еще на берегу же стоял пастушеский шалаш из
ветвей.
Тут стена бамбуков; я нигде не видал таких больших и стройных деревьев: они растут исполинскими
кустами или букетами, устремляясь, как пучки стрел, вверх, и там разбегаются
ветвями в разные стороны.
Площадки, обвитые виноградом, палисадники, с непроницаемой тенью дубовых
ветвей, с
кустами алоэ, с цветами — все, кажется, приюты счастья, мирных занятий, домашних удовольствий!
Но долго еще видели, как мчались козы в
кустах, шевеля
ветвями, и потом бросились бежать в гору, а мы спустились с горы.
В другом месте тонкие длинные
ветви ломоноса с мелкими белыми цветами совсем опутали
куст шиповника.
Воспользовавшись свободным временем, я стал осматривать древесную и кустарниковую растительность и отметил у себя в записной книжке: белый клен с гладкой зеленоватой корой и с листьями, слабо зазубренными, мохнатыми и белесоватыми снизу; черемуху Маака, отличительными признаками которой являются кора, напоминающая бересту, и остроконечная зазубренная листва; каменную березу с желтовато-грязной корой, чрезвычайно изорванной и висящей лохмотьями; особый вид смородины, почти не отличающийся от обыкновенной красной, несмотря на август месяц, на
кустах еще не было ягод; шиповник без шипов с красноватыми
ветвями, мелкими листьями и крупными розовыми цветами; спирею, имеющую клиновидно-заостренные, мелкозубчатые листья и белые цветы, и бузину —
куст со светлой корой, с парноперистыми, овальноланцетовидными и мелкозазубренными листьями и с желтоватыми цветами.
Ярилина долина: слева (от зрителей) отлогая покатость, покрытая невысокими
кустами; справа сплошной лес; в глубине озеро, поросшее осокой и водяными растениями с роскошными цветами; по берегам цветущие
кусты с повисшими над водой
ветвями; с правой стороны озера голая Ярилина гора, которая оканчивается острою вершиной. Утренняя заря.
Хотя они постоянно держатся в это время в частых лесных опушках и
кустах уремы, кроме исключительных и почти всегда ночных походов или отлетов для добыванья корма, но в одном только случае вальдшнепы выходят в чистые места: это в осеннее ненастье, когда кругом обложится небо серыми, низкими облаками, когда мелкий, неприметный дождь сеет, как ситом, и день и ночь; когда все отдаленные предметы кажутся в тумане и все как будто светает или смеркается; когда начнется капель, то есть когда крупные водяные капли мерно, звонко и часто начнут падать с обвисших и потемневших древесных
ветвей.
Часто случалось мне не верить своим глазам, когда, после отчаянного выстрела, пущенного просто в
куст или в чащу древесных
ветвей по тому направлению, по какому юркнул вальдшнеп, вдруг собака выносила мне из
кустов убитого вальдшнепа. Как частые сучья, правда без листьев, за которыми не видно птицы, не мешают иногда дроби попасть в нее — не понимаю и теперь!..
Садовник с ножницами ходил около помятых вчерашним ветром
кустов сирени и отрезывал сломанные
ветви; около куртин, ползая по мокрой траве, копались два мальчика в ситцевых рубашках, подвязывавшие подмятые цветы к новым палочкам.
Напрасно командируется одна партия гребцов в воду и там, схватившись руками за
ветви деревьев и
кустов, тянет всем корпусом веревку, прицепленную к дощанику: лодка как будто бы топчется на одном месте, не подвигаясь ни на пядь вперед, и только слышно, как вода не то чтобы шумит, а как-то сосредоточенно жужжит кругом, поминутно угрожая перевернуть вверх дном утлую скорлупу.
Тогда Александр опрокидывался на спинку стула и уносился мысленно в место злачно, в место покойно, где нет ни бумаг, ни чернил, ни странных лиц, ни вицмундиров, где царствуют спокойствие, нега и прохлада, где в изящно убранной зале благоухают цветы, раздаются звуки фортепиано, в клетке прыгает попугай, а в саду качают
ветвями березы и
кусты сирени. И царицей всего этого — она…
Открытая дверь подергивалась от ветра на железном крючке, дорожки были сыры и грязны; старые березы с оголенными белыми
ветвями,
кусты и трава, крапива, смородина, бузина с вывернутыми бледной стороной листьями бились на одном месте и, казалось, хотели оторваться от корней; из липовой аллеи, вертясь и обгоняя друг друга, летели желтые круглые листья и, промокая, ложились на мокрую дорогу и на мокрую темно-зеленую отаву луга.
Тогда все получало для меня другой смысл: и вид старых берез, блестевших с одной стороны на лунном небе своими кудрявыми
ветвями, с другой — мрачно застилавших
кусты и дорогу своими черными тенями, и спокойный, пышный, равномерно, как звук, возраставший блеск пруда, и лунный блеск капель росы на цветах перед галереей, тоже кладущих поперек серой рабатки свои грациозные тени, и звук перепела за прудом, и голос человека с большой дороги, и тихий, чуть слышный скрип двух старых берез друг о друга, и жужжание комара над ухом под одеялом, и падение зацепившегося за ветку яблока на сухие листья, и прыжки лягушек, которые иногда добирались до ступеней террасы и как-то таинственно блестели на месяце своими зеленоватыми спинками, — все это получало для меня странный смысл — смысл слишком большой красоты и какого-то недоконченного счастия.
Его составляли небольшой, заросший с краев прудик, сейчас же за ним крутая гора вверх, поросшая огромными старыми деревьями и
кустами, часто перемешивающими свою разнообразную зелень, и перекинутая над прудом, у начала горы, старая береза, которая, держась частью своих толстых корней в влажном береге пруда, макушкой оперлась на высокую, стройную осину и повесила кудрявые
ветви над гладкой поверхностью пруда, отражавшего в себе эти висящие ветки и окружавшую зелень.
Трава давно поблекла, прибрежные
кусты смородины и тальника жалко топорщились своими оголенными
ветвями.
Вдруг передо мной промелькнула какая-то фигура и скрылась направо в
кустах, шурша
ветвями и сухими листьями.
Места, где деревья зелеными
ветвями своими наклонились над водою, где гибкие
кусты омывают длинные листья свои в прозрачных струях, тихо ропщущих от их прикосновения, благонадежны для уженья не очень раннего и не очень позднего: ибо в это время рыба, уже поднявшись со дна, ходит на умеренной глубине и очень любит держаться около зелени листьев.
Старый пень находился уже позади их. Челнок быстро несся к берегу. Сделав два-три круга, он въехал наконец в один из тех маленьких, мелких заливов, или «заводьев», которыми, как узором, убираются песчаные берега рек, и засел в густых
кустах лозняка. Мальчики ухватились за
ветви, притащили челнок в глубину залива и проворно соскочили наземь. Страх их прошел мгновенно; они взглянули друг на друга и засмеялись.
Отклонив руками
ветви ивняка, он снова пустился в путь. Гришка молча последовал за товарищем. Несколько времени пробирались они
кустами; миновав их, они снова остановились. Захар повторил Гришке свои наставления, и оба опять расстались. Гришка пошел вправо, Захар прямехонько направился к костру, который показался, как только приятели выбрались на опушку ивняка.
Кусты жимолости, акации, боярышника и бузины росли в оградах, скрывая
ветвями могилы.
Стоя пред окном, он, нахмурив брови, смотрел в сад, там, в сумраке, тихо шевелились
кусты бузины и тонкие, как бечёвки,
ветви берёзы качались в воздухе.
И у каждого из детей уже появилось свое любимое тихое местечко, недоступное и защищенное, как крепость; только у девочки Линочки ее крепости шли по низам, под
кустами, а у мальчика Саши — по деревьям, на высоте, в уютных извивах толстых
ветвей.
Чтобы из села Палицына кратчайшим путем достигнуть этой уединенной пещеры, должно бы было переплыть реку и версты две идти болотистой долиной, усеянной кочками, ветловыми
кустами и покрытой высоким камышом; только некоторые из окрестных жителей умели по разным приметам пробираться чрез это опасное место, где коварная зелень мхов обманывает неопытного путника, и высокий тростник скрывает ямы и тину; болото оканчивается холмом, через который прежде вела тропинка и, спустясь с него, поворачивала по косогору в густой и мрачный лес; на опушке столетние липы как стражи, казалось, простирали огромные
ветви, чтоб заслонить дорогу, казалось, на узорах их сморщенной коры был написан адскими буквами этот известный стих Данте: Lasciate ogni speranza voi ch'entrate!
Осторожно, с трудом продираясь сквозь тучи, подкрался рассвет без солнца, немощный и серый. Окрасил воду в цвет свинца, показал на берегах желтые
кусты, железные, ржавчиной покрытые сосны, темные лапы их
ветвей, вереницу изб деревни, фигуру мужика, точно вырубленную из камня. Над баржой пролетела чайка, свистнув кривыми крыльями.
Холодно. Мартовское солнце еще плохо греет. На берегу качаются темные
ветви голых деревьев, кое-где в щелях и под
кустами горного берега лежит снег кусками бархата. Всюду на реке — льдины, точно пасется стадо овец. Я чувствую себя как во сне.
В
кустах на берегу кто-то тихонько возился, — шевелились
ветви.
И вот раздался первый, негромкий, похожий на удар топора дровосека, ружейный выстрел. Турки наугад начали пускать в нас пули. Они свистели высоко в воздухе разными тонами, с шумом пролетали сквозь
кусты, отрывая
ветви, но не попадали в людей. Звук рубки леса становился все чаще и наконец слился в однообразную трескотню. Отдельных взвизгов и свиста не стало слышно; свистел и выл весь воздух. Мы торопливо шли вперед, все около меня были целы, и я сам был цел. Это очень удивляло меня.
— Бежит кто-то сюда! — тихо шепчет Иван. Смотрю под гору — вверх по ней тени густо ползут, небо облачно, месяц на ущербе то появится, то исчезнет в облаках, вся земля вокруг движется, и от этого бесшумного движения ещё более тошно и боязно мне. Слежу, как льются по земле потоки теней, покрывая заросли и душу мою чёрными покровами. Мелькает в
кустах чья-то голова, прыгая между
ветвей, как мяч.
Бог, кажется, внял его детской мольбе, и нам было послано невидимое спасение. В ту самую минуту, когда прогремел гром и мы теряли последнее мужество, в лесу за
кустами послышался треск, и из-за густых
ветвей рослого орешника выглянуло широкое лицо незнакомого нам мужика. Лицо это показалось нам до такой степени страшным, что мы вскрикнули и стремглав бросились бежать к ручью.
И миллионом черных глаз
Смотрела ночи темнота
Сквозь
ветви каждого
куста…
Около него что-то говорили, двигались чьи-то руки и головы, над ним тихо колебались низкие черные
ветви каких-то
кустов и простиралось темное небо, но он видел и слышал все это, не понимая, как будто не он, а кто-то чужой ему лежал здесь, на траве, в густом лозняке.
Я протянул ему ствол ружья, держась сам одной рукой за приклад, а другой за несколько зажатых вместе
ветвей ближнего
куста. Мне было не под силу вытянуть его. «Ложись! Ползи!» — закричал я с отчаянием. И он тоже ответил мне высоким звериным визгом, который я с ужасом буду вспоминать до самой смерти. Он не мог выбраться. Я слышал, как он шлепал руками по грязи, при блеске молний я видел его голову все ниже и ниже у своих ног и эти глаза… глаза… Я не мог оторваться от них…
Вдруг слышит он направо, за
кустомСирени, шорох платья и дыханье
Волнующейся груди, и потом
Чуть внятный звук, похожий на лобзанье.
Как Саше быть? Забилось сердце в нем,
Запрыгало… Без дальних опасений
Он сквозь
кусты пустился легче тени.
Трещат и гнутся
ветви под рукой.
И вдруг пред ним, с Маврушкой молодой
Обнявшися в тени цветущей вишни,
Иван Ильич… (Прости ему всевышний...
Я подошел еще ближе, бережно раздвинул последние
ветви последних
кустов, окаймлявших просеку, и тотчас же отпрянул назад в изумлении: в глазах моих мелькнуло белое знакомое платье и тихий женский голос отдался в моем сердце как музыка.
Прямо передо мною тянулись ровные серые широкие грядки прошлогодней нивы (в борозду между этими грядами я все и проваливался, когда шел за Талимоном). Восток уже начал розоветь. Деревья и
кусты вырисовывались бледными, неясными, однотонными пятнами. К смолистому крепкому запаху сосновых
ветвей, из которых была сделана моя будка, приятно примешивался запах утренней сыроватой свежести. Пахла и молодая травка, серая от росы…
А жаба все карабкалась выше. Но там, где кончались старые стволы и начинались молодые
ветви, ей пришлось немного пострадать. Темно-зеленая гладкая кора розового
куста была вся усажена острыми и крепкими шипами. Жаба переколола себе о них лапы и брюхо и, окровавленная, свалилась на землю. Она с ненавистью посмотрела на цветок…
Можно было обойти
куст, но от страха он не помнил ничего и лез на колючие
ветви.
Рябина обнялась с кленом, а широко раскинувшийся
куст орешника протягивал над могилой свои гибкие
ветви с пушистыми, шершавыми листьями.
День был тихий, бессолнечный, с небольшим морозцем. Между прутьями и сучьями
кустов держались насевшие на них хлопья пушистого снега. Эти хлопья изредка, медленно и тихо, то там, то сям падали с
ветвей на землю. Над куполом церкви щебетали галки, а на верхушке березы где-то ворон тихо посылал к кому-то свое короткое: «кррук! кррук!..»
Лишь изредка на вечернем перелете протрещит в
кустах боровой кулик, лишь изредка в древесных
ветвях проворчит ветютень, лишь изредка там либо сям раздадутся отрывистые голоса лежанок, барашков, подкопытников.
Однажды, гуляя по саду, Грохольский услышал говор двух голосов. Один голос был мужской, другой женский. Первый принадлежал Бугрову, второй Лизе. Грохольский прислушался и, побледнев, как смерть, тихо зашагал к беседовавшим. Он остановился за сиреневым
кустом и принялся наблюдать и слушать. Ноги и руки его похолодели. На лбу выступил холодный пот. Чтобы не шататься и не упасть, он обхватил руками несколько сиреневых
ветвей. Всё кончено!
Дальше за
кустами на фоне темного неба, усеянного миллионами звезд, вырисовывались кроны больших деревьев с узловатыми
ветвями: тополь, клен, осокорь, липа, все они стали теперь похожи друг на друга, все приняли однотонную, не то черную, не то буро-зеленую окраску.
На склонах, обращенных к солнцу, произрастал дуб — нечто среднее между
кустом и деревом. Одеяние его, пораженное листоверткой, пожелтело, засохло, но еще плотно держалось на
ветвях. Когда-то дуб был вечнозеленым деревом, и потому листва его опадает не от холода, а весной, когда надо уступить место новому наряду.