Неточные совпадения
Сам же он во всю жизнь свою не ходил по другой улице, кроме той, которая
вела к месту его службы, где не было никаких публичных красивых зданий; не замечал никого из встречных, был ли он генерал или князь;
в глаза не знал прихотей, какие дразнят
в столицах людей, падких на невоздержанье, и даже отроду не был
в театре.
Другой переводчик, Эйноске, был
в Едо и возился там «с людьми Соединенных Штатов». Мы узнали, что эти «люди»
ведут переговоры мирно; что их точно так же провожают
в прогулках лодки и не пускают на берег и т. п. Еще узнали, что у них один пароход приткнулся к мели и начал было погружаться на рейде; люди уже бросились на японские лодки, но пробитое отверстие успели заткнуть. Американцы
в Едо не были, а только
в его заливе, который мелководен, и на судах к
столице верст за тридцать подойти нельзя.
Про другое, которое следовало переслать
в Едо, к высшим властям, он
велел сказать, что оно должно быть принято с соблюдением церемониала, а он, губернатор, определить его сам не
в состоянии и потому послал
в столицу просить разрешения.
Широко и весело зажила Вера Ивановна на Пречистенке,
в лучшем из своих барских особняков, перешедших к ней по наследству от отца. У нее стали бывать и золотая молодежь, и модные бонвиваны — львы
столицы, и дельные люди, вплоть до крупных судейских чинов и адвокатов. Большие коммерческие дела после отца Вера Ивановна
вела почти что лично.
— Наша задача — выбить эти фирмы из их позиции, — глубокомысленно говорил генерал. — Мы устроим ряд специальных съездов
в обеих
столицах, где представители русской промышленности могут обсудить свои интересы и выработать программу совместного действия. Нужно будет произвести известное давление на министерства и
повести отчаянную борьбу за свое существование.
Прошло два года. Я
вел репортерскую работу, редактировал «Журнал спорта» по зимам, чуть ли не каждую пятницу выезжал
в Петербург на «пятницы К.К. Случевского», где собирались литераторы, издававшие журнал «Словцо», который составлялся тут же на пятницах, и было много интересных, талантливых людей из литературного общества
столицы, и по осеням уезжал
в южнорусские степи на Дон или Кавказ.
Первым делом шулера, которые
повели умелую атаку — сначала проигрывая мелкие суммы, а потом выигрывая тысячи… Втравили
в беговую охоту, он завел рысистую конюшню, но призов выигрывал мало… Огромный дом у храма Христа Спасителя и другие дома отца были им спущены, векселя выкуплены за бесценок должниками, и
в конце концов он трепался около ипподрома
в довольно поношенном костюме, а потом смылся с горизонта, безумно и зло разбросав миллион
в самых последних притонах
столицы.
Сообщалось, что продовольствием Москва обеспечена по меньшей мере на полгода и что совет при главнокомандующем предпринимает срочные меры к бронировке квартир для того, чтобы
вести уличные бои с гадами на самых улицах
столицы,
в случае, если красным армиям и аэропланам и эскадрильям не удастся удержать нашествия пресмыкающихся.
На четвертом году его монашества архиерей особенно обласкал его, и старец сказал ему, что он не должен будет отказываться, если его назначат на высшие должности. И тогда монашеское честолюбие, то самое, которое так противно было
в монахах, поднялось
в нем. Его назначили
в близкий к
столице монастырь. Он хотел отказаться, но старец
велел ему принять назначение. Он принял назначение, простился с старцем и переехал
в другой монастырь.
Когда вспыхнула
в Варшаве революция 1830 года, русский народ не обнаружил ни малейшей вражды против ослушников воли царской. Молодежь всем сердцем сочувствовала полякам. Я помню, с каким нетерпением ждали мы известия из Варшавы; мы плакали, как дети, при
вести о поминках, справленных
в столице Польши по нашим петербургским мученикам. Сочувствие к полякам подвергало нас жестоким наказаниям; поневоле надобно было скрывать его
в сердце и молчать.
Вся семья отставного капитана Петровича, отца Милицы, сражавшегося когда-то против турок
в рядах русского войска и раненого турецкой гранатой, оторвавшей ему обе ноги по колено, жила на скромную пенсию главы семейства. Великодушный русский государь
повелел всех детей капитана Петровича воспитывать на казенный счет
в средних и высших учебных заведениях нашей
столицы.
Один только черный принц полудикого народа все еще продолжал отчаянно бороться с дружинами короля. Наконец, после многих битв, черный принц Аго был побежден. Его взяли
в плен, скованного привели
в столицу и бросили
в тюрьму. Дуль-Дуль, разгневанный на черного принца за его долгое сопротивление, решил лишить его жизни. Он
велел народу собраться с первыми лучами солнца на городской площади.
— Кто не умеет
вести своего хозяйства и кому хочется пустой и разорительной жизни
в столице и за границей?
Удалившись от центра
столицы, преследуя мысль, чтобы все ее забыли или же считали далеко от Петербурга, она, естественно, не могла не только поддерживать знакомство
в том кругу,
в котором она вращалась, но даже должна была избегать показываться на людных улицах, а потому первою ее заботою было завести агентов, которые бы дали ей тотчас же знать с прибытии на берега Невы князя, так как без них
весть о его прибытии
в Северную Пальмиру могла бы целые годы не дойти до Зелениной улицы.
Весть о прибытии
в Москву Александра Васильевича Суворова еще за несколько недель до его приезда распространилась по первопрестольной
столице. Говорили об этом не только
в московском обществе, вообще любившем и любящем чествовать «героев».
Грозный, неумолимый Ермак жалел воинов христианских
в битвах, не жалел
в случае преступления и казнил за всякое ослушание, за всякое дело постыдное, так как требовал от дружины не только повиновения, но и чистоты душевной, чтобы угодить вместе и царю земному, и царю Небесному. Он думал, что Бог даст ему победу скорее с малым числом доброжелательных воинов, нежели с большим закоренелых грешников, и казаки его
в пути и
в столице сибирской
вели жизнь целомудренную: сражались и молились.
Вот это Баранщикову и было нужно: он того и хотел, чтобы попасть
в столицу, где он надеялся найти жалостливых покровителей, через которых может довести свое дело до самой Екатерины.
Повели нашего странника
в Петербург и представили его там Гавриилу.