Выступив из мрака ночи с своими огнями, ледяной дом сиял металлическим блеском и далеко бросал от себя свет на Луговую линию, очертивши им пестрый полукруг лиц и ног; площадь казалась вымощенною
верхушками голов. Нередко усиленный крик ледяного слона, или огненный фонтан, бивший из хобота его, или новая смешная фигура на окнах заставляли зрителей вторгаться за черту, заказанную слободскими десятскими и сотскими. Русские остроты сыпались часто под русскою палкою.
Неточные совпадения
Внутренность леса постепенно темнеет; алый свет вечерней зари медленно скользит по корням и стволам деревьев, поднимается все выше и выше, переходит от нижних, почти еще
голых, веток к неподвижным, засыпающим
верхушкам…
К тому же, в ответ на его восклицание, какая-то большая птица внезапно затрепыхалась в
верхушке дерева над его
головою…
Их статные, могучие стволы великолепно чернели на золотисто-прозрачной зелени орешников и рябин; поднимаясь выше, стройно рисовались на ясной лазури и там уже раскидывали шатром свои широкие узловатые сучья; ястреба, кобчики, пустельги со свистом носились под неподвижными
верхушками, пестрые дятлы крепко стучали по толстой коре; звучный напев черного дрозда внезапно раздавался в густой листве вслед за переливчатым криком иволги; внизу, в кустах, чирикали и пели малиновки, чижи и пеночки; зяблики проворно бегали по дорожкам; беляк прокрадывался вдоль опушки, осторожно «костыляя»; красно-бурая белка резво прыгала от дерева к дереву и вдруг садилась, поднявши хвост над
головой.
Темно и глухо, как в винном подвале; только слышно было, что далеко-далеко вверху, над
головою, холодный ветер гулял по
верхушкам дерев, и деревья, что охмелевшие козацкие
головы, разгульно покачивались, шепоча листьями пьяную молвь.
— А, голубчик, вот где ты! — заблеяла баранья
голова с
верхушки дерева.
Часа через два начало смеркаться. Солнце только что скрылось за облаками, столпившимися на горизонте, и окрасило небо в багрянец. Над степью пробегал редкий ветер. Он шелестел засохшею травою, пригибая
верхушки ее к сугробам. Снежная равнина безмолвствовала. Вдруг над
головой мелькнуло что-то белесоватое, большое. По бесшумному полету я узнал полярную сову открытых пространств.
Внутри лестница, — и можно войти в
голову, и в руку, и даже на
верхушку факела.
На нем широкая одежда из шелка небесного цвета, ее осыпают зерна жемчуга — не больше пяти тысяч крупных зерен, да! На его страшной седой
голове белая шапка с рубином на острой
верхушке, и качается, качается — сверкает этот кровавый глаз, озирая мир.
На вершине сделали продолжительную остановку. Было тихо. Звякали колокольцы, отфыркивались, мотая
головами, смертельно усталые лошади. По
верхушкам тайги шел тихий говор.
Ямщики вспоминали случаи, когда тройки срывались на крутых спусках и, несмотря на тормоза, без удержу мчались вниз, порой увлекая за собой и людей. Много ямщиков сложили здесь свои
головы. Один раз лошади все убились, погиб и ямщик, а сани повисли на
верхушке дерева. И никто не мог объяснить, как они туда попали…
— Есть у меня, сударь, в уезде на самой границе, волость, под названием Погорелки — дичь страшная, лесовик раменной [Лесовик раменной — густой, дремучий лес.] на
верхушку дерева посмотришь, так шапка с
головы валится.
В городском саду, на деревьях, — там, где среди
голых верхушек торчали пустые гнезда, без умолку кричали и гомозились галки. Они отлетали и тотчас же возвращались, качались на тонких ветках, неуклюже взмахивая крыльями, или черными тяжелыми комками падали сверху вниз. И все это — и птичья суета, и рыхлый снег, и печальный, задумчивый перезвон колоколов, и запах оттаивающей земли — все говорило о близости весны, все было полно грустного и сладостного, необъяснимого весеннего очарования.
Внизу, около самой насыпи, торчали из воды
голые верхушки деревьев и одиноко чернела крыша.
Нет ни деревьев в пять охватов, ни
верхушек, при взгляде на которые кружится
голова; деревья нисколько не крупнее тех, которые растут в московских Сокольниках.
На самой
верхушке горы было гладкое место, черное как уголь и
голое как безволосая
голова старого деда.