Неточные совпадения
Положимте, что так.
Блажен, кто
верует, тепло ему на
свете! —
Ах! боже мой! ужли я здесь опять,
В Москве! у вас! да как же вас узнать!
Где время то? где возраст тот невинный,
Когда, бывало,
в вечер длинный
Мы с вами явимся, исчезнем тут и там,
Играем и шумим по стульям и столам.
А тут ваш батюшка с мадамой, за пикетом;
Мы
в темном уголке, и кажется, что
в этом!
Вы помните? вздрогнём, что скрипнет столик,
дверь…
Он
веровал еще больше
в эти волшебные звуки,
в обаятельный
свет и спешил предстать пред ней во всеоружии страсти, показать ей весь блеск и всю силу огня, который пожирал его душу.
— Хороший он человек, правдивый, — говорил старовер. — Одно только плохо — нехристь он, азиат,
в бога не
верует, а вот поди-ка, живет на земле все равно так же, как и я. Чудно, право! И что с ним только на том
свете будет?
К этому прибавляли,
в виде современной характеристики нравов, что бестолковый молодой человек действительно любил свою невесту, генеральскую дочь, но отказался от нее единственно из нигилизма и ради предстоящего скандала, чтобы не отказать себе
в удовольствии жениться пред всем
светом на потерянной женщине и тем доказать, что
в его убеждении нет ни потерянных, ни добродетельных женщин, а есть только одна свободная женщина; что он
в светское и старое разделение не верит, а
верует в один только «женский вопрос».
Послушайте, мой друг, я еще
верую в то, что на
свете можно хорошо пожить.
— Мучь меня, казни меня, срывай на мне злобу, — вскричал он
в отчаянии. — Ты имеешь полное право! Я знал, что я не люблю тебя, и погубил тебя. Да, «я оставил мгновение за собой»; я имел надежду… давно уже… последнюю… Я не мог устоять против
света, озарившего мое сердце, когда ты вчера вошла ко мне, сама, одна, первая. Я вдруг поверил… Я, может быть,
верую еще и теперь.
Хотя он и вышел уже при дневном
свете, когда нервный человек всегда несколько ободряется (а майор, родственник Виргинского, так даже
в бога переставал
веровать, чуть лишь проходила ночь), но я убежден, что он никогда бы прежде без ужаса не мог вообразить себя одного на большой дороге и
в таком положении.
Всякий народ до тех только пор и народ, пока имеет своего бога особого, а всех остальных на
свете богов исключает безо всякого примирения; пока
верует в то, что своим богом победит и изгонит из мира всех остальных богов.
— У нас
в доме не знали, что такое попрек, или ссора; нам не твердили, что от трудов праведных не наживешь палат каменных, а учили, что всякое неправое стяжание — прах; нам никогда не говорили: „наживай да сберегай“, а говорили: „отдавай, помогай, не ропщи и
веруй, что сколько тебе чего нужно, столько для тебя есть на
свете“.
Она видит, осязает,
верует, тогда как мы, с бедным умом нашим, бродим
в потемках и, желая достигнуть
света, час от часу становимся слепее…
Не знаю, сколько раз я эту «
Верую» прочел, чтобы не заснуть, но только много; а старичок все
в своем гробе молится, и мне оттуда сквозь пазы тесин, точно
свет кажет, и видно, как он кланяется, а потом вдруг будто начал слышаться разговор, и какой… самый необъяснимый: будто вошел к старцу Левонтий, и они говорят о вере, но без слов, а так, смотрят друг на друга и понимают.
Евгения Николаевна(пожимая плечами). Блажен, кто
верует, тепло тому на
свете! Господи, как мы иногда, женщины,
в этом случае бываем слепы: муж мой, с которым я прожила всего три года, который, как сама ты видела, любил меня до безумия; но при всем том, когда он умер, я имела неудовольствие узнать, что моя хорошенькая горничная была
в некоторые минуты предметом его страсти.
Но прочного спокойствия нет у него на душе; характер у него боязливый, как у всех забитых, и хотя он твердо
верует в нерушимость своей философии, но на
свете видит и случайности разного рода: болезни, пожары, внезапные увольнения от службы по желанию начальства…
«Призвав Всемогущего Бога, которому
верую и суда которого несомненно ожидаю, я, Александра Синтянина, рожденная Гриневич, пожелала и решилась собственноручно написать нижеследующую мою исповедь. Делаю это с тою целию, чтобы бумага эта была вскрыта, когда не будет на
свете меня и других лиц, которых я должна коснуться
в этих строках: пусть эти строки мои представят мои дела
в истинном их
свете, а не
в том,
в каком их толковали все знавшие меня при жизни.
Она была очень религиозна. Девушкою собиралась даже уйти
в монастырь.
В церкви мы с приглядывающимся изумлением смотрели на нее: ее глаза сняли особенным
светом, она медленно крестилась, крепко вжимая пальцы
в лоб, грудь и плечи, и казалось, что
в это время она душою не тут.
Веровала она строго по-православному и
веровала, что только
в православии может быть истинное спасение.
Друкарт был
в этом уверен, а я нисколько, и зато впоследствии имел радостный случай воскликнуть: «Блажен кто
верует, — тепло ему на
свете!»