Неточные совпадения
Великий князь подарил этот терем
боярину Савелия за верную службу, вскоре после похода под Казань, и что с тех пор стал тут жить
боярин с семейством до самой опалы
великокняжеской.
При этих словах выдвинулся было из ряда
великокняжеских дворчан молодой
боярин, поразивший так рыцаря своим сходством с баронессою Эренштейн: это был сам Антон.
Великолепный же сад, находившийся на берегу Москвы-реки, хотя и был разбит на низменном месте, но его букетные рощицы из молодого орешника, перемешавшиеся с густым малинником, виднелись издалека. Подле
великокняжеского сада, отделенного высоким тыном, были сады
бояр, полные густолиственных деревьев и пестрых цветов.
Десятник стражи доложил об этом ближним
боярам великокняжеским, а последние ему самому.
По окончании поздравлений духовник
великокняжеский стал говорить молитву, затем поставил под иконами водоосвященные свечи, освятил воду и, обернув сосуд с нею сибирскими соболями, поднес ее великому князю, окропил его,
бояр и всех находившихся в палате людей. Великий князь встал, приложился к животворящему кресту и поднятому из Успенского собора образу святого великомученика Георгия, высеченному на камне [Этот образ вывезла из Рима великая княгиня Софья Фоминишна.], а за ним стали прикладываться другие.
По самой дороге Яжелбицкой шел
боярин Федор Давыдович с детьми боярскими двора
великокняжеского и коломенцами, а также князь Иван Васильевич Оболенский со всеми его братьями и детьми боярскими.
Великокняжеского посла,
боярина Федора Давыдовича, жившего на Городище с многочисленной дружиной, чествовали, как подобает, ни чем не обижали, только не допускали на вече и решились отпустить к великому князю с запиской от имени веча Новгородского.
— Но где же сыновья мои? — воскликнула она. — Один под черным рубищем муромского монаха, быть может, скитается без приюта и испрашивает милостыню на насущное пропитание; другой, — жалованный
боярин мой, — под секирой московского палача встретил смертный час! Это ли милость
великокняжеская!
По самой дороге Яжелбицкой шел
боярин Федор Давидович с детьми боярскими двора
великокняжеского и коломенцами, а также князь Иван Васильевич Оболенский со всеми его братьями и детьми боярскими.
Великокняжеского посла,
боярина Федора Давыдовича, жившего на Городище с многочисленной дружиной, чествовали как подобает, ни чем не обижали, только не допускали на вече и решились отпустить к великому князю с записью от имени веча Новгородского.
Успели надуть в уши народу приближенные Ивана Васильевича, что угличский князь пойман в переписке с королем польским, которому обещал голову Ивана Васильевича, что он для этого нарочно и прибыл в Москву со множеством
бояр своих, что он уж во дворе
великокняжеском и посягал на жизнь старшего брата, да встретил неудачу по случаю предательства одного из своих людей.
По окончании поздравлений, духовник
великокняжеский стал говорить молитву, затем поставил под иконами водоосвященные свечи, освятил воду и, обернув сосуд с нею сибирскими соболями, поднес ее великому князю, окропил его,
бояр и всех находившихся в палате людей. Великий князь встал, проложился к животворящему кресту и поднятому из Успенского собора образу св. великомученика Георгия, высеченному на камне [Этот образ вывезла из Рима великая княгиня Софья Фоминишна.], а за ним стали прикладываться и другие.
— Если господин придворный толмач, — сказал сын Аристотеля, — так же верно переводит великому господину нашему немецкие бумаги и переговоры с послами, можно поздравить Русь не с одной парой лягушечьих глаз. На колена сейчас, сей миг, господин Бартоломей, и моли о прощении. Счастлив еще будешь, если лекарь и
боярин великокняжеские вытолкают тебя в шею с тем, чтобы ты никогда не являлся к ним.
— Но где же сыновья мои? — воскликнула она. — Один под черным рубищем муромского монаха, быть может, скитается без приюта и испрашивает милостыню на насущное пропитание; другой, — жалованный
боярин твой, — под секирой московского палача встретил смертный час! Это ли милость
великокняжеская!