Неточные совпадения
Глумов. Помнишь, сколько к нам провинциалов наезжало! Подумаешь, у него горы
золотые, — так развернется. А глядишь, покутит недель шесть, либо в солдаты продается, либо его домой по этапу вышлют, а то приедет отец, да как в трактире за волосы ухватит, так и
везет его до самого дому верст четыреста. (Глядит на часы.) Однако мне пора. Как я заболтался. (Быстро уходит.)
Каркунов. Да вижу, как не видать, чудак, вижу. Старайся, старайся. Забыт не будешь. А племянник, кум, слов-то я, слов не подберу, как нахвалиться. Я за ним как за каменной стеной! Как он дядю бережет! Приедет с дядей в трактир, сам прежде дяди пьян напьется!
Золотой парень,
золотой! Едем ночью домой, кто кого
везет — неизвестно, кто кого держит-не разберешь. Обнявшись едем всю дорогу, пока нас у крыльца дворники не снимут с дрожек.
На завтрашний день Петруся и меня прибрали и убрали отлично! Батенькины лучшие пояса, ножи с
золотыми цепьями за поясами, сабли турецкие в богатых оправах… фа! такие молодцы мы были, что из-под ручки посмотреть! Маменька и Тетяся очень мною любовались.
Повезли же нас в берлине, данном за маменькою в приданое, запряженном в шесть коней, в шорах; один машталер управлял ими и поминутно хлопал бичом. Мы выехали из дому очень покойно, и я с маменькою, и даже с Тетясею, попрощался кое-как.
Дульчин (не слушая). И
повез их к Салаю Салтанычу, должен я ему, и, как на грех, не застал его дома. Воротился домой, а тут у меня приятели сидят, банк мечут,
золото по столу рассыпано… «Пристань да пристань!» И не хотел, клянусь тебе, не хотел. Дернуло как-то поставить карточку, одну, другую… и просадил около трех тысяч… А надо долг платить, завтра срок; хоть в петлю полезай! Достань мне денег!
—
Золото в Иркутск
везет китайцам продавать… Ежели теперича сам бог нам его в руки дает — это значит божие благословение… Третья часть в нашу пользу, остальное в казну…
«Ничего не бойся, это так надобно, потому что ямщик, который нас
вез, я его не знаю, а он нас не знает. Он с тем за три
золотых нанялся, чтобы тебя увезть, а ему бы свою душу спасти. Теперь над нами будь воля божья: вот село Сухая Орлица — тут смелый священник живет, отчаянные свадьбы венчает и много наших людей проводил. Мы ему подарок подарим, он нас до вечера спрячет и перевенчает, а к вечеру ямщик опять подъедет, и мы тогда скроемся».
Волга — рукой подать. Что мужик в неделю наработает, тотчас на пристань
везет, а поленился — на соседний базар. Больших барышей ему не нажить; и за Волгой не всяк в «тысячники» вылезет, зато, как ни плоха работа, как работников в семье ни мало, заволжанин век свой сыт, одет, обут, и податные за ним не стоят. Чего ж еще?.. И за то слава те, Господи!.. Не всем же в
золоте ходить, в руках серебро носить, хоть и каждому русскому человеку такую судьбу няньки да мамки напевают, когда еще он в колыбели лежит.
Тут, где-то на этом кряже (объездчик указал в сторону нагайкой), когда-то во время оно разбойники напали на караван с
золотом;
золото это
везли из Петербурга Петру-императору, который тогда в Воронеже флот строил.
— Будет!.. — прохрипел граф Сигизмунд Владиславович, подвигая кучу кредитных билетов и
золото графу Вельскому. — Больше я не могу, сегодня мне не
везет фатально.
Все эти франты, высокопоставленные люди, аристократы, которых ты видела у Доры, куда тебя
повез этот негодяй, — все они нас презирают и в то же время боготворят, бросают в нас грязью и
золотом и делают нас такими, какие мы есть…
— Чу! что-то кричат? не
везут ли уж его?.. Умру с тоски, коли не удастся его видеть. Говорят, что у него на шее бочонок с
золотом, за который он было хотел, Мати Божия! продать своего короля: колесо-то проедет по нем, бочонок рассыплется, и тогда народ смело подбирай червончики!