Неточные совпадения
В поиске Ласки, чем
ближе и
ближе она подходила к знакомым кочкам,
становилось больше и больше серьезности. Маленькая болотная птичка только на мгновенье развлекла ее. Она сделала один круг пред кочками, начала другой и
вдруг вздрогнула и замерла.
— Вы сумасшедший, — выговорил почему-то Заметов тоже чуть не шепотом и почему-то отодвинулся
вдруг от Раскольникова. У того засверкали глаза; он ужасно побледнел; верхняя губа его дрогнула и запрыгала. Он склонился к Заметову как можно
ближе и
стал шевелить губами, ничего не произнося; так длилось с полминуты; он знал, что делал, но не мог сдержать себя. Страшное слово, как тогдашний запор в дверях, так и прыгало на его губах: вот-вот сорвется; вот-вот только спустить его, вот-вот только выговорить!
Клим согласно кивнул головой. Когда он не мог сразу составить себе мнения о человеке, он чувствовал этого человека опасным для себя. Таких, опасных, людей
становилось все больше, и среди них Лидия стояла
ближе всех к нему. Эту близость он сейчас ощутил особенно ясно, и
вдруг ему захотелось сказать ей о себе все, не утаив ни одной мысли, сказать еще раз, что он ее любит, но не понимает и чего-то боится в ней. Встревоженный этим желанием, он встал и простился с нею.
В первое время замужества Веры Павловны Кирсанов бывал у Лопуховых очень часто, почти что через день, а
ближе сказать, почти что каждый день, и скоро, да почти что с первого же дня,
стал чрезвычайно дружен с Верою Павловною, столько же, как с самим Лопуховым. Так продолжалось с полгода. Однажды они сидели втроем: он, муж и она. Разговор шел, как обыкновенно, без всяких церемоний; Кирсанов болтал больше всех, но
вдруг замолчал.
Она побежала к дому. Я побежал вслед за нею — и несколько мгновений спустя мы кружились в тесной комнате, под сладкие звуки Ланнера. Ася вальсировала прекрасно, с увлечением. Что-то мягкое, женское проступило
вдруг сквозь ее девически-строгий облик. Долго потом рука моя чувствовала прикосновение ее нежного
стана, долго слышалось мне ее ускоренное,
близкое дыханье, долго мерещились мне темные, неподвижные, почти закрытые глаза на бледном, но оживленном лице, резво обвеянном кудрями.
Так оканчивалась эта глава в 1854 году; с тех пор многое переменилось. Я
стал гораздо
ближе к тому времени,
ближе увеличивающейся далью от здешних людей, приездом Огарева и двумя книгами: анненковской биографией Станкевича и первыми частями сочинений Белинского. Из
вдруг раскрывшегося окна в больничной палате дунуло свежим воздухом полей, молодым воздухом весны…
Князь шел, задумавшись; его неприятно поразило поручение, неприятно поразила и мысль о записке Гани к Аглае. Но не доходя двух комнат до гостиной, он
вдруг остановился, как будто вспомнил о чем, осмотрелся кругом, подошел к окну,
ближе к свету, и
стал глядеть на портрет Настасьи Филипповны.
Протопоп, слушавший начало этих речей Николая Афанасьича в серьезном, почти
близком к безучастию покое, при последней части рассказа, касающейся отношений к нему прихода,
вдруг усилил внимание, и когда карлик, оглянувшись по сторонам и понизив голос,
стал рассказывать, как они написали и подписали мирскую просьбу и как он, Николай Афанасьевич, взял ее из рук Ахиллы и «скрыл на своей груди», старик
вдруг задергал судорожно нижнею губой и произнес...
Я молчал, охваченный тоскливым предчувствием
близкого одиночества. Олеся
вдруг поднялась и присела на постели. Лицо ее
стало сразу серьезным.
Около двух часов ехали они, не встречая никого и не замечая никаких признаков жилья; наконец вдали, подле самой дороги,
стало виднеться что-то похожее на строение; но когда они подъехали
ближе, то увидели вместо избы полуразвалившуюся большую часовню. Кирша осадил полегоньку свою лошадь и, проехав несколько шагов позади незнакомого,
вдруг вскрикнул...
Вдруг позади их загремел громкой, отвратительный хохот. Полина вскрикнула; Рославлев также невольно вздрогнул и поглядел с беспокойством вокруг себя. Ему показалось, что в
близком расстоянии продираются сквозь чащу деревьев; через несколько минут шорох
стал отдаляться, раздался снова безумный хохот, и кто-то диким голосом запел: со святыми упокой.
Резун отвечал, что жену он и трезвый и пьяный бьет, и всё мало, и тем всех рассмешил. Насчет же пилы он
вдруг обиделся и приступил к Игнату
ближе, и
стал спрашивать...
Студент круто повернулся к нему, скорчил какую-то гримасу и, приблизив свое лицо к его превосходительству на
близкое до неприличия расстояние, во все горло прокричал петухом. Это уже было слишком. Иван Ильич встал из-за стола. Несмотря на то, последовал залп неудержимого хохоту, потому что крик петуха был удивительно натурален, а вся гримаса совершенно неожиданна. Иван Ильич еще стоял в недоумении, как
вдруг явился сам Пселдонимов и, кланяясь,
стал просить к ужину. Вслед за ним явилась и мать его.
Но вот берег всё
ближе и
ближе, гребцы работают веселее; мало-помалу с души спадает тяжесть, и когда до берега остается не больше трех сажен,
становится вдруг легко, весело, и я уж думаю...
Но бывают миги, когда раздельные огоньки эти сбиваются вихрем в одно место. Тогда темнота
вдруг прорезывается ослепительно ярким светом. Разрозненные элементы жизни, сжатые в одно, дают впечатление неслыханного напряжения,
близкого к взрыву. И как раньше невозможно было жить от угрюмого мрака, от скудости жизненных сил, так теперь жизнь
становится невозможною вследствие чудовищного избытка сил и света.
Катерина Астафьевна ничего не могла проговорить и только манила его к себе
ближе и
ближе, и когда майор придвинулся к ней и
стал на колесо тележки ногой, она обняла левою рукой его голову, а правою схватила его руку, прижала ее к своим запекшимся губам и
вдруг погнулась и упала совсем на его сторону.
Жизнь
вдруг стала для него страшна. Зашевелились в ней тяжелые, жуткие вопросы… В последнее время он с каждым годом относился к ней все легче. Обходил ее противоречия, закрывал глаза на глубины. Еще немного — и жизнь
стала бы простою и ровною, как летняя накатанная дорога. И вот
вдруг эта смерть Варвары Васильевны… Вместе с ее тенью перед ним встали полузабытые тени прошлого. Встали
близкие, молодые лица. Гордые и суровые, все они погибли так или иначе — не отступили перед жизнью, не примирились с нею.
И вмиг девочку неудержимо потянуло увидеть свою маму, услышать её милый голос, почувствовать на своем лице её нежный поцелуй. Впервые тяжелое раскаяние сильно и остро захватило маленькую душу Таси, заполнив собой все её уголки. И тот мальчик, поминутно глухо кашлявший и хватавшийся за грудь,
вдруг стал ей дорогим и
близким. Их общее горе приблизило его к ней.
— Да, бывают такие минуты.
Вдруг все заполнится такою красотою, все
вдруг станут такие
близкие.
Мне
стало холодно… Я уже поднялась и направилась было к коридорной двери обратно, как
вдруг случайно оглянулась и… ужас сковал мои члены… Прямо на меня надвигалась высокая белая фигура. Тихо, медленно ступала она по паперти… Вот она
ближе,
ближе… Холодный пот выступил у меня на лбу… ноги подкашивались, но я сделала невероятное усилие и бросилась вперед, протягивая руки к белой фигуре.
Я не могла спать. Меня грызло раскаяние за мое прошлое недоброе отношение к Юлико… Бедный мальчик, не видевший до сих пор участия и дружеской ласки,
стал мне
вдруг жалким и
близким. Я обещала мысленно искупить мои злые выходки заботами о бедном, слабом ребенке.
— Мы
вдруг стали друзьями… с той минуты, как она узнала, что я еду сюда и вы меня ждете. Видите ли, Василий Иваныч, моя миссия была для меня довольно тяжелая. Хе-хе!.. Вы понимаете… Есть такие встречи… Французы называют их… удар молнии… Особенно когда чувствуешь временную пустоту… после сердечных огорчений. Ведь только женщине и дано заставлять нас страдать. Я приехал в очень-очень подавленном настроении,
близком к меланхолии…
Кружится голова. Как темно, как жарко! Гибкая змея вьется в темноте. Яд сочится из скрытых зубов, и смотрят в душу мерцающие, зеленые глаза. Темнота рассеивается, глубоко внизу мелькает таинственный свет. Все кругом изменяется в жутком преображении. Грозное веселье загорается в ее глазах, как в первый раз, когда она ласкала рукою
сталь револьвера. И
вдруг мы
становимся неожиданно
близкими. И идет безмолвный разговор.
Вот уже несколько шагов осталось,
стало светлей и на лесной тропинке, как
вдруг в лесу страшный треск послышался, точно кто на ходу деревья с корнем выламывает, и все
ближе,
ближе тот шум приближается.
Приехав в имение, он деятельно принялся за дела, но
вдруг какое-то странное предчувствие
близкого горя
стало томить его.
Так сидел он, широкоскулый, бледный,
вдруг такой родной, такой
близкий всем этим несчастным, галдевшим вкруг него. И в опустошенной, выжженной душе, и в разрушенном мире белым огнем расплавленной
стали сверкала и светилась ярко одна его раскаленная воля. Еще слепая, еще бесцельная, она уже выгибалась жадно; и в чувстве безграничного могущества, способности все создать и все разрушить, спокойно железнело его тело.
Ее глаза сияли, тоскующее, смятенное лицо осветилось изнутри и
стало вдруг прекрасным. Она с надсадом прижимала к колеблющейся груди его руку, как будто старалась убедить саму себя, что эта рука, правда, близкая-близкая, как своя.