Неточные совпадения
«Как это он? и отчего так у него вышло живо, смело, прочно?» — думал Райский, зорко
вглядываясь и
в штрихи и
в точки, особенно
в две точки, от которых глаза вдруг ожили. И много ставил он потом штрихов и точек, все хотел схватить эту жизнь,
огонь и силу, какая была
в штрихах и полосах, так крепко и уверенно начерченных учителем. Иногда он будто и ловил эту тайну, и опять ускользала она у него.
Вглядываясь в ткань своей собственной и всякой другой жизни, глядя теперь
в только что початую жизнь Веры, он яснее видел эту игру искусственных случайностей, какие-то блуждающие
огни злых обманов, ослеплений, заранее расставленных пропастей, с промахами, ошибками, и рядом — тоже будто случайные исходы из запутанных узлов…
Милый,
Позволь взглянуть
в твое лицо,
в огоньТвоих очей
вглядеться!
Быть может, во веем городе я один стою вот здесь,
вглядываясь в эти
огни и тени, один думаю о них, один желал бы изобразить и эту природу, и этих людей так, чтобы все было правда и чтобы каждый нашел здесь свое место.
Он
вглядывался напряженно
в потемки, и ему казалось, что сквозь тысячи верст этой тьмы он видит родину, видит родную губернию, свой уезд, Прогонную, видит темноту, дикость, бессердечие и тупое, суровое, скотское равнодушие людей, которых он там покинул; зрение его туманилось от слез, но он всё смотрел вдаль, где еле-еле светились бледные
огни парохода, и сердце щемило от тоски по родине, и хотелось жить, вернуться домой, рассказать там про свою новую веру и спасти от погибели хотя бы одного человека и прожить без страданий хотя бы один день.
Действительно,
вглядевшись в темноту, я заметил впереди слабые отблески переливавшегося, как дыхание,
огня… Горело где-то
в стороне,
в ущелье…
Стало солнышко закатываться. Стали снеговые горы из белых — алые;
в черных горах потемнело; из лощин пар поднялся, и самая та долина, где крепость наша должна быть, как
в огне загорелась от заката. Стал Жилин
вглядываться, — маячит что-то
в долине, точно дым из труб. И так и думается ему, что это самое — крепость русская.
Через несколько минут перед Дарьей Николаевной уже стоял Кузьма Терентьев.
Вглядевшись в него, она, даже при всей крепости своих нерв, вздрогнула. Он был положительно непохож на себя. Бледный, осунувшийся, с впавшими глубоко
в орбиты, блестевшими зловещим
огнем глазами, с судорожно сжатыми
в кулак руками, он стоял перед Дарьей Николаевной каким-то карающим привидением. Салтыкова
в первую минуту отступила от него на шаг, но затем быстро пришла
в себя и не без злобной иронии спросила...