Неточные совпадения
Шипел паровоз, двигаясь задним ходом, сеял на путь горящие угли, звонко
стучал молоток по бандажам колес, гремело железо сцеплений; Самгин, потирая бок, медленно шел к своему
вагону, вспоминая Судакова, каким видел его в Москве, на вокзале: там он стоял, прислонясь к стене, наклонив голову и считая на ладони серебряные монеты; на нем — черное пальто, подпоясанное ремнем с медной пряжкой, под мышкой — маленький узелок, картуз на голове не мог прикрыть его волос, они торчали во все стороны и свешивались по щекам, точно стружки.
Было странно слышать, что голос звучит как будто не сердито, а презрительно. В
вагоне щелкали язычки замков, кто-то
постучал в дверь купе.
Впереди, перед первым классом, стояла только небольшая толпа народа, всё еще смотревшая на тот
вагон, в который внесли княгиню Корчагину. Остальной народ был уже весь по местам. Запоздавшие пассажиры, торопясь,
стучали по доскам платформы, кондуктора захлопывали дверцы и приглашали едущих садиться, а провожающих выходить.
Они были сильно испуганы и всю ночь не спали, ожидая каждую минуту, что к ним
постучат, но не решились выдать ее жандармам, а утром вместе с нею смеялись над ними. Однажды она, переодетая монахиней, ехала в одном
вагоне и на одной скамье со шпионом, который выслеживал ее и, хвастаясь своей ловкостью, рассказывал ей, как он это делает. Он был уверен, что она едет с этим поездом в
вагоне второго класса, на каждой остановке выходил и, возвращаясь, говорил ей...
Надвинулся локомотив,
стуча и громыхая, прошел тендер, багажный
вагон, еще два — три
вагона.
Ида знала пружины, выдвигавшие Маню из России за границу, но молчала как рыба, и только когда Маня села в
вагон, а Фридрих Фридрихович с дорожною сумкою через плечо целовал руку плачущей старухи Норк, Ида Ивановна посмотрела на него долгим, внимательным взглядом и, закусив губы, с злостью
постучала кулаком по своей ладони.
В дверях
вагона послышался шум. Громко
стуча каблуками, громко дыша и отплевываясь, вошел Мишка Цыганок. Метнул глазами и остановился упрямо.
Дождь
стучал в окна
вагона, было видно только зеленое поле, мелькали телеграфные столбы да птицы на проволоках, и радость вдруг перехватила ей дыхание: она вспомнила, что она едет на волю, едет учиться, а это все равно что когда-то очень давно называлось уходить в казачество.
После первого звонка к дверям
вагона подходит человек с лицом, черным от сажи, в блузе и в грязных, потертых панталонах навыпуск. Это смазчик, который только что лазил под
вагонами и
стучал молотком по колесам.
И, получив пятак, он берет красный медный чайник и бежит на станцию за кипятком. Широко прыгая через шпалы и рельсы, оставляя на пушистом снегу громадные следы и выливая на пути из чайника вчерашний чай, он подбегает к буфету и звонко
стучит пятаком по своей посуде. Из
вагона видно, как буфетчик отстраняет рукой его большой чайник и не соглашается отдать за пятак почти половину своего самовара, но Яша сам отворачивает кран и, расставив локти, чтобы ему не мешали, наливает себе кипятку полный чайник.
Судя по качке
вагона и по стуку колес, поезд летит быстро и неровно. Паровоз тяжело дышит, пыхтит не в такт шуму поезда, и в общем получается какое-то клокотанье. Быки беспокойно теснятся и
стучат рогами о стены.
Во время чая, когда уже совсем стемнело и на стене
вагона по-вчерашнему висит фонарь, поезд вздрагивает от легкого толчка и тихо идет назад. Пройдя немного, он останавливается; слышатся неясные крики, кто-то
стучит цепями около буферов и кричит: «Готово!» Поезд трогается и идет вперед. Минут через десять его опять тащат назад.
Помощники машиниста бегают вокруг неисправного локомотива,
стучат, кричат…Начальник станции в красной фуражке стоит возле и рассказывает своему помощнику анекдоты из превеселого еврейского быта…Идет дождь…Направляюсь в
вагон…Мимо мчится незнакомец в соломенной шляпе и темно-серой блузе…В его руках чемодан. Чемодан этот мой…Боже мой!
«Что-то будет! что-то будет!» —
стучат дрожащие от старости лет
вагоны…«Огого-гого-о-о!» — подхватывает локомотив…По
вагонам вместе с карманолюбцами гуляют сквозные ветры.
Вагоны дергались на месте, что-то
постукивало. И постепенно от всех этих звуков и оттого, что я лег удобно и спокойно, сон стал покидать меня. А доктор заснул, и, когда я взял его руку, она была как у мертвого: вялая и тяжелая. Поезд уже двигался медленно и осторожно, слегка вздрагивая и точно нащупывая дорогу. Студент-санитар зажег в фонаре свечу, осветил стены и черную дыру дверей и сказал сердито...
Грохочут
вагоны, колеса
стучат,
Дым клубом за окнами вьется.
Я стоял на площадке
вагона, против длинноволосого юноши, пристально смотревшего на высокую, стройную фигуру, таким же продолжительным взглядом впившуюся в него. Поезд дернулся и плавно пошел, отрывисто
стуча и покачиваясь на стыках рельсов.