В семь часов вечера Иван Федорович вошел в вагон и полетел в Москву. «Прочь все прежнее, кончено с прежним миром навеки, и чтобы не было из него ни вести, ни отзыва; в новый мир, в новые места, и без оглядки!» Но вместо восторга на душу его сошел вдруг такой мрак, а в сердце заныла такая скорбь, какой никогда он не ощущал прежде во всю свою жизнь. Он продумал всю ночь;
вагон летел, и только на рассвете, уже въезжая в Москву, он вдруг как бы очнулся.
Неточные совпадения
Еще в
вагоне,
летя из Москвы, он все думал про Смердякова и про последний свой разговор с ним вечером накануне отъезда.
Через час листы уже
летели в толпу мальчишек, которые тотчас же ринулись во все стороны. Они шныряли под ногами лошадей, вскакивали на ходу в
вагоны электрической дороги, через полчаса были уже на конце подземной дороги и в предместьях Бруклина, — и всюду раздавались их звонкие крики...
Сначала шли пешком, потом пара лошадей потащила их в огромном
вагоне, потом поднимались наверх и
летели по воздуху. Из улицы в улицу — ехали долго. Пошли дома поменьше, попроще, улицы пошли прямые, широкие и тихие.
На рельсах вдали показался какой-то круг и покатился, и стал вырастать, приближаться, железо зазвенело и заговорило под ногами, и скоро перед платформой пролетел целый поезд… Завизжал, остановился, открылись затворки — и несколько десятков людей торопливо прошли мимо наших лозищан. Потом они вошли в
вагон, заняли пустые места, и поезд сразу опять кинулся со всех ног и
полетел так, что только мелькали окна домов…
По наклонным доскам, спущенным из
вагонов, непрерывным потоком катились на землю кирпичи; со звоном и дребезгом падало железо;
летели в воздухе, изгибаясь и пружинясь на лету, тонкие доски.
Его
лечили, но вдруг он все бросил, сел в
вагон и прикатил в Париж.
Судя по качке
вагона и по стуку колес, поезд
летит быстро и неровно. Паровоз тяжело дышит, пыхтит не в такт шуму поезда, и в общем получается какое-то клокотанье. Быки беспокойно теснятся и стучат рогами о стены.
И дома время
летело так же поразительно быстро, как и в
вагоне…
Это был обыкновенный товарный
вагон. Сам по себе он не представлял ничего особенного, но появление его одного, без локомотива, да еще ночью, меня озадачило. Откуда он мог взяться, и какие силы мчали его с такой страшной быстротой по рельсам? Откуда и куда он
летел?
Печка запылала, по
вагону пошло тепло. При общем смехе в печку
полетела вторая доска, третья… Нары исчезали, но печка накалялась. Мы толпились вокруг, оттирали застывшие руки, распахивали навстречу теплу полушубки.
Около вокзала, вокруг
вагонов, кишели толпы пьяных солдат.
Летели на землю какие-то картонки, тюки, деревянные ящики. Это были
вагоны офицерского экономического общества. Солдаты грабили их на глазах у всех. Вскрывали ящики, насыпали в карманы сахар, разбирали бутылки с коньяком и ромом, пачки с дорогим табаком.
Проехали мы Кругобайкальскую дорогу. На Мамаевом разъезде, когда наш поезд обгонял воинский эшелон, из солдатской теплушки с силою
полетел в наш
вагон большой камень; оба оконные стекла разлетелись вдребезги, одному офицеру ушибло колено. Всю ночь мы мерзли.
Нижние части
вагонов бронированы, а пули именно
летят по низу…