Неточные совпадения
— Впрочем, — нахмурившись сказал Сергей Иванович, не любивший противоречий и в особенности таких, которые беспрестанно перескакивали с одного
на другое и без всякой
связи вводили новые доводы, так что нельзя
было знать,
на что отвечать, — впрочем, не в том дело. Позволь. Признаешь ли ты, что образование
есть благо для народа?
И, несмотря
на то, он чувствовал, что тогда, когда любовь его
была сильнее, он мог, если бы сильно захотел этого, вырвать эту любовь из своего сердца, но теперь, когда, как в эту минуту, ему казалось, что он не чувствовал любви к ней, он знал, что
связь его с ней не может
быть разорвана.
Но, несмотря
на то, что его любовь
была известна всему городу — все более или менее верно догадывались об его отношениях к Карениной, — большинство молодых людей завидовали ему именно в том, что
было самое тяжелое в его любви, — в высоком положении Каренина и потому в выставленности этой
связи для света.
Несмотря
на то, что вся внутренняя жизнь Вронского
была наполнена его страстью, внешняя жизнь его неизменно и неудержимо катилась по прежним, привычным рельсам светских и полковых
связей и интересов.
— Да, это само собой разумеется, — отвечал знаменитый доктор, опять взглянув
на часы. — Виноват; что, поставлен ли Яузский мост, или надо всё еще кругом объезжать? — спросил он. — А! поставлен. Да, ну так я в двадцать минут могу
быть. Так мы говорили, что вопрос так поставлен: поддержать питание и исправить нервы. Одно в
связи с другим, надо действовать
на обе стороны круга.
Левин видел, что так и не найдет он
связи жизни этого человека с его мыслями. Очевидно, ему совершенно
было всё равно, к чему приведет его рассуждение; ему нужен
был только процесс рассуждения. И ему неприятно
было, когда процесс рассуждения заводил его в тупой переулок. Этого только он не любил и избегал, переводя разговор
на что-нибудь приятно-веселое.
— По привычке, одно. Потом
связи нужно поддержать. Нравственная обязанность в некотором роде. А потом, если правду сказать,
есть свой интерес. Зять желает баллотироваться в непременные члены; они люди небогатые, и нужно провести его. Вот эти господа зачем ездят? — сказал он, указывая
на того ядовитого господина, который говорил за губернским столом.
И так и не вызвав ее
на откровенное объяснение, он уехал
на выборы. Это
было еще в первый раз с начала их
связи, что он расставался с нею, не объяснившись до конца. С одной стороны, это беспокоило его, с другой стороны, он находил, что это лучше. «Сначала
будет, как теперь, что-то неясное, затаенное, а потом она привыкнет. Во всяком случае я всё могу отдать ей, но не свою мужскую независимость», думал он.
Конек его
был блестящие
связи, которые он имел частию по родству моей матери, частию по своим товарищам молодости,
на которых он в душе сердился за то, что они далеко ушли в чинах, а он навсегда остался отставным поручиком гвардии.
Уже мало оставалось для князя таких людей, как бабушка, которые
были бы с ним одного круга, одинакового воспитания, взгляда
на вещи и одних лет; поэтому он особенно дорожил своей старинной дружеской
связью с нею и оказывал ей всегда большое уважение.
Петр Петрович Лужин, например, самый, можно сказать, солиднейший из всех жильцов, не явился, а между тем еще вчера же вечером Катерина Ивановна уже успела наговорить всем
на свете, то
есть Амалии Ивановне, Полечке, Соне и полячку, что это благороднейший, великодушнейший человек, с огромнейшими
связями и с состоянием, бывший друг ее первого мужа, принятый в доме ее отца и который обещал употребить все средства, чтобы выхлопотать ей значительный пенсион.
Всем известно, что у Семена Захаровича
было много друзей и покровителей, которых он сам оставил из благородной гордости, чувствуя несчастную свою слабость, но теперь (она указала
на Раскольникова) нам помогает один великодушный молодой человек, имеющий средства и
связи, и которого Семен Захарович знал еще в детстве, и
будьте уверены, Амалия Людвиговна…
Я хотел
было продолжать, как начал, и объяснить мою
связь с Марьей Ивановной так же искренно, как и все прочее. Но вдруг почувствовал непреодолимое отвращение. Мне пришло в голову, что если назову ее, то комиссия потребует ее к ответу; и мысль впутать имя ее между гнусными изветами [Извет (устар.) — донос, клевета.] злодеев и ее самую привести
на очную с ними ставку — эта ужасная мысль так меня поразила, что я замялся и спутался.
Через полчаса он убедил себя, что его особенно оскорбляет то, что он не мог заставить Лидию рыдать от восторга, благодарно целовать руки его, изумленно шептать нежные слова, как это делала Нехаева. Ни одного раза, ни
на минуту не дала ему Лидия насладиться гордостью мужчины, который дает женщине счастье. Ему
было бы легче порвать
связь с нею, если бы он испытал это наслаждение.
«Истина с теми, кто утверждает, что действительность обезличивает человека, насилует его.
Есть что-то… недопустимое в моей
связи с действительностью.
Связь предполагает взаимодействие, но как я могу… вернее: хочу ли я воздействовать
на окружающее иначе, как в целях самообороны против его ограничительных и тлетворных влияний?»
— Подозреваемый в уголовном преступлении — в убийстве, — напомнил он, взмахнув правой рукой, — выразил настойчивое желание, чтоб его защищали
на суде именно вы. Почему? Потому что вы — квартирант его? Маловато. Может
быть, существует еще какая-то иная
связь? От этого подозрения Безбедов реабилитировал вас. Вот — один смысл.
Глафира Исаевна брала гитару или другой инструмент, похожий
на утку с длинной, уродливо прямо вытянутой шеей; отчаянно звенели струны, Клим находил эту музыку злой, как все, что делала Глафира Варавка. Иногда она вдруг начинала
петь густым голосом, в нос и тоже злобно. Слова ее песен
были странно изломаны,
связь их непонятна, и от этого воющего пения в комнате становилось еще сумрачней, неуютней. Дети, забившись
на диван, слушали молча и покорно, но Лидия шептала виновато...
Может
быть, когда дитя еще едва выговаривало слова, а может
быть, еще вовсе не выговаривало, даже не ходило, а только смотрело
на все тем пристальным немым детским взглядом, который взрослые называют тупым, оно уж видело и угадывало значение и
связь явлений окружающей его сферы, да только не признавалось в этом ни себе, ни другим.
Барон вел процесс, то
есть заставлял какого-то чиновника писать бумаги, читал их сквозь лорнетку, подписывал и посылал того же чиновника с ними в присутственные места, а сам
связями своими в свете давал этому процессу удовлетворительный ход. Он подавал надежду
на скорое и счастливое окончание. Это прекратило злые толки, и барона привыкли видеть в доме, как родственника.
Другие гости заходили нечасто,
на минуту, как первые три гостя; с ними со всеми все более и более порывались живые
связи. Обломов иногда интересовался какой-нибудь новостью, пятиминутным разговором, потом, удовлетворенный этим, молчал. Им надо
было платить взаимностью, принимать участие в том, что их интересовало. Они купались в людской толпе; всякий понимал жизнь по-своему, как не хотел понимать ее Обломов, а они путали в нее и его: все это не нравилось ему, отталкивало его,
было ему не по душе.
Он знал одну хорошенькую актрису и
на вечере у нее ловко подделался к старику, потом подарил ему портрет этой актрисы своей работы, напомнил ему о своей фамилии, о старых
связях и скоро
был представлен старухам и дочери.
— Но как могли вы, — вскричал я, весь вспыхнув, — как могли вы, подозревая даже хоть
на каплю, что я знаю о
связи Лизы с князем, и видя, что я в то же время беру у князя деньги, — как могли вы говорить со мной, сидеть со мной, протягивать мне руку, — мне, которого вы же должны
были считать за подлеца, потому что, бьюсь об заклад, вы наверно подозревали, что я знаю все и беру у князя за сестру деньги зазнамо!
Подозревала ли она что-нибудь об отношениях дочери к Привалову, и если подозревала, то как вообще смотрела
на связи подобного рода — ничего не
было известно, и Агриппина Филипьевна неизменно оставалась все той же Агриппиной Филипьевной, какой Привалов видел ее в первый раз.
В продолжение своей карьеры он перебывал в
связях со многими либеральнейшими людьми своей эпохи, и в России и за границей, знавал лично и Прудона и Бакунина и особенно любил вспоминать и рассказывать, уже под концом своих странствий, о трех днях февральской парижской революции сорок восьмого года, намекая, что чуть ли и сам он не
был в ней участником
на баррикадах.
Был тогда в начале столетия один генерал, генерал со
связями большими и богатейший помещик, но из таких (правда, и тогда уже, кажется, очень немногих), которые, удаляясь
на покой со службы, чуть-чуть не бывали уверены, что выслужили себе право
на жизнь и смерть своих подданных.
Похоже
было на то, что джентльмен принадлежит к разряду бывших белоручек-помещиков, процветавших еще при крепостном праве; очевидно, видавший свет и порядочное общество, имевший когда-то
связи и сохранивший их, пожалуй, и до сих пор, но мало-помалу с обеднением после веселой жизни в молодости и недавней отмены крепостного права обратившийся вроде как бы в приживальщика хорошего тона, скитающегося по добрым старым знакомым, которые принимают его за уживчивый складный характер, да еще и ввиду того, что все же порядочный человек, которого даже и при ком угодно можно посадить у себя за стол, хотя, конечно,
на скромное место.
Он развел еще один огонь и спрятался за изгородь. Я взглянул
на Дерсу. Он
был смущен, удивлен и даже испуган: черт
на скале, бросивший камни, гроза со снегом и обвал в горах — все это перемешалось у него в голове и, казалось, имело
связь друг с другом.
Граница между обоими государствами проходит здесь по прямой линии от устья реки Тур (по-китайски Байминхе [Бай-мин-хэ — речка ста имен, то
есть река,
на которой живут многие.]) к реке Сунгаче (по-китайски Суначан [Сунчжа-Ачан — вероятно, название маньчжурское, означающее пять
связей — пять сходящихся лучей, пять отрогов и т.д.]), берущей начало из озера Ханка в точке, имеющей следующие географические координаты: 45° 27' с. ш. к 150° 10' в. д. от Ферро
на высоте 86 м над уровнем моря.
Женихи сотнями увивались за наследницею громадного состояния; но общество, толпившееся за обедами и
на вечерах Полозова,
было то общество слишком сомнительного типа, слишком сомнительного изящества, которое наполняет залы всех подобных Полозову богачей, возвысившихся над более или менее приличным, не великосветским родным своим кругом, и не имеющих ни родства, ни
связей в настоящем великосветском обществе, также более или менее приличном; они становятся кормителями пройдох и фатов, совершенно неприличных уже и по внешности, не говоря о внутренних достоинствах.
Может, в конце прошлого и начале нашего века
была в аристократии закраинка русских иностранцев, оборвавших все
связи с народной жизнью; но у них не
было ни живых интересов, ни кругов, основанных
на убеждениях, ни своей литературы.
Во мне не
было и не могло
быть той спетости и того единства, как у Фогта. Воспитание его шло так же правильно, как мое — бессистемно; ни семейная
связь, ни теоретический рост никогда не обрывались у него, он продолжал традицию семьи. Отец стоял возле примером и помощником; глядя
на него, он стал заниматься естественными науками. У нас обыкновенно поколение с поколением расчленено; общей, нравственной
связи у нас нет.
Без него стало пусто в Москве, еще
связь порвалась!.. Удастся ли мне когда-нибудь одному, вдали от всех посетить его могилу — она скрыла так много сил, будущего, дум, любви, жизни, — как другая, не совсем чуждая ему могила,
на которой я
был!
Всякий, бывший
на этих собраниях, должен
был вынести впечатление о глубокой
связи Православной церкви с реакцией и контрреволюцией, с самодержавной монархией, с «черносотенными» настроениями.
Но когда я веду борьбу против насилия над свободой духа, когда борюсь за попираемую ценность, то я бываю страшно нетерпим
на этой почве и порываю с людьми, с которыми у меня
были дружеские
связи.
Конечно, и Чаадаев, о котором в
связи с Английским клубом вспоминает Герцен в «
Былом и думах»,
был бельмом
на глазу, но исключить его
было не за что, хотя он тоже за свои сочинения
был объявлен сумасшедшим, — но это окончилось благополучно, и Чаадаев неизменно, от юности до своей смерти 14 апреля 1856 года,
был членом клуба и, по преданиям, читал в «говорильне» лермонтовское стихотворение
на смерть Пушкина. Читал — а его слушали «ничтожные потомки известной подлостью прославленных отцов…».
Не знаю уж по какой логике, — но лакей Гандыло опять принес отцовскую палку и вывел меня
на крыльцо, где я, —
быть может, по
связи с прежним эпизодом такого же рода, — стал крепко бить ступеньку лестницы.
В
связи с описанной сценой мне вспоминается вечер, когда я сидел
на нашем крыльце, глядел
на небо и «думал без слов» обо всем происходящем… Мыслей словами, обобщений, ясных выводов не
было… «Щось буде» развертывалось в душе вереницей образов… Разбитая «фигура»… мужики Коляновской, мужики Дешерта… его бессильное бешенство… спокойная уверенность отца. Все это в конце концов по странной логике образов слилось в одно сильное ощущение, до того определенное и ясное, что и до сих пор еще оно стоит в моей памяти.
Серьезную и глубокую
связь между мужчиной и женщиной, основанную
на подлинной любви, интеллигентные русские считают подлинным браком, хотя бы он не
был освящен церковным и государственным законом.
На религиозном питании,
на органической
связи с народной жизнью
была основана философская мудрость Гераклита и Пифагора.
И
на вершинах философской мысли должна
быть оправдана эта мифология, в ней ключ и тайна
связи между причиной и следствием.
Вещайте, как душа действует
на душу, какая
есть связь между умами?
— Даром деньги
на франкировку письма истратили. Гм… по крайней мере простодушны и искренны, а сие похвально! Гм… генерала же Епанчина знаем-с, собственно потому, что человек общеизвестный; да и покойного господина Павлищева, который вас в Швейцарии содержал, тоже знавали-с, если только это
был Николай Андреевич Павлищев, потому что их два двоюродные брата. Другой доселе в Крыму, а Николай Андреевич, покойник,
был человек почтенный и при
связях, и четыре тысячи душ в свое время имели-с…
Что же касается до Лизаветы Прокофьевны, то она, как уже объяснено выше,
была и роду хорошего, хотя у нас
на род смотрят не очень, если при этом нет необходимых
связей.
Несмотря
на прежние заверения и объяснения князя Щ., Евгений Павлович «выведен
был теперь наружу», обличен, открыт и «обнаружен формально в своих
связях с этою тварью».
Собственно, логической
связи тут не
было никакой, кроме разве того, что
на фоне этого налетевшего вихрем богатства еще ярче выступала своя промысловая голь и нищета.
Теперь он наблюдал колеблющееся световое пятно, которое ходило по корпусу вместе с Михалкой, — это весело горел пук лучины в руках Михалки. Вверху, под горбившеюся запыленною железною крышей едва обозначались длинные железные
связи и скрепления, точно в воздухе висела железная паутина.
На вороте, который опускал над изложницами блестевшие от частого употребления железные цепи, дремали доменные голуби, — в каждом корпусе
были свои голуби, и рабочие их прикармливали.
Я много уже перенес и еще больше предстоит в будущем, если богу угодно
будет продлить надрезаннуюмою жизнь; но все это я ожидаю как должно человеку, понимающему причину вещей и непременную их
связь с тем, что рано или поздно должно восторжествовать, несмотря
на усилие людей — глухих к наставлениям века.
Верная моя Annette строит надежды
на свадьбу наследника, [Семьи декабристов надеялись, что в
связи со свадьбами своей дочери Марии (1839) и сына Александра (1841) Николай I облегчит участь сосланных; их надежды
были обмануты.] писала ко мне об этом с Гаюсом, моим родственником, который проехал в Омск по особым поручениям к Горчакову; сутки прожил у меня.
Несмотря
на видную простоту и безыскусственность этих отношений, они сильно не нравились старухе, и она с ожесточением смотрела
на связь Лизы с людьми, из которых, по мнению Абрамовны, одни
были простяки и подаруи, а другие — дармоеды и объедалы.
— Это вздор: родительская любовь предрассудок — и только.
Связь есть потребность, закон природы, а остальное должно лежать
на обязанностях общества. Отца и матери, в известном смысле слова, ведь нет же в естественной жизни. Животные, вырастая, не соображают своих родословных.