— Помилуйте, первый кавалер у нас, да не только у нас — et a Pétersbourg. Камер-юнкер, в лучшем обществе принят. Вы, наверное, слыхали о нем: Паншин, Владимир Николаич. Он здесь по казенному поручению…
будущий министр, помилуйте!
Лакей остался в дверях и сонно смотрел на Тетюева тупым нахальством настоящего лакея, что опять покоробило
будущего министра. «Черт знает, что такое получается? Уж не хочет ли Прейн расстроить аудиенцию разными махинациями?» — мелькнуло в голове Тетюева, но в этот момент появился Прейн. Ударив себя по лбу кулаком, он проговорил...
Особенно же и как-то подавляюще, страшно глуп этот носатый дятел Мирон; считая себя самым отличным умником в России, он, кажется, видит себя в
будущем министром, и уже теперь не скрывает, что только ему одному ясно, что надо делать, как все люди должны думать.
Платонов. Со мной судьба моя сыграла то, чего я ни в каком случае не мог предполагать в то время, когда вы видели во мне второго Байрона, а я в себе
будущего министра каких-то особенных дел и Христофора Колумба. Я школьный учитель, Софья Егоровна, только всего.
Многие
будущие министры (заведение было с тем и основано, чтоб быть рассадником министров) сиживали в этом карцере; а так как обо мне как-то сразу сделалось зараньше известным, что я министром не буду, то, натурально, я попадал туда чаще других.
Неточные совпадения
— Да, так. Вы — патриот, вы резко осуждаете пораженцев. Я вас очень понимаю: вы работаете в банке, вы —
будущий директор и даже возможный
министр финансов
будущей российской республики. У вас — имеется что защищать. Я, как вам известно, сын трактирщика. Разумеется, так же как вы и всякий другой гражданин славного отечества нашего, я не лишен права открыть еще один трактир или дом терпимости. Но — я ничего не хочу открывать. Я — человек, который выпал из общества, — понимаете? Выпал из общества.
Любезный друг Николай, узнай мне, где и как живет Катерина Петровна Торсон. Наша артель имеет возможность ей помочь. Теперь у меня делается раскладка на
будущий год. Артельный год наш начался с 26 августа. Я незнаю, где отыскать ее. Все думал, что она возвратится в Москву, а Ентальцева пишет, что до сих пор ее нет. Каково было действие моего ultimatum к
министру народного просвещения? Вчерашняя новорожденная обещала в другой раз написать тебе. Она теперь с Ваней занята.
Ей-богу, недаром какой-то
министр назвал русских студентов
будущими столоначальниками!
Ужас притупляет нам мысль, и высшее ее проявление в том, чтобы рассчитать, соображая неясные речи
министров, слова, сказанные царем, выворачивая изречения дипломатов, которыми наполняют газеты, рассчитать когда это именно — нынешний или на
будущий год нас будут резать.
Теперь прибавилась еще забота о мире. Правительства прямо цари, которые разъезжают теперь с
министрами, решая по одной своей воле вопросы о том: в нынешнем или
будущем году начать убийство миллионов; цари эти очень хорошо знают, что разговоры о мире не помешают им, когда им вздумается, послать миллионы на бойню. Цари даже с удовольствием слушают эти разговоры, поощряют их и участвуют в них.
Александр Семеныч Шишков был в это время
министром народного просвещения. Разумеется, я поспешил с ним увидеться. Я говорил уже в одном из моих воспоминаний, что он назначил меня цензором в московском,
будущем, отдельном от университета, цензурном комитете, который должен был открыться через несколько месяцев. Это обстоятельство много облегчало для меня трудность московской жизни.
В глубоких раздумьях застал Зуда того, кого весь город почитал первым счастливцем и
будущим виновником счастия народного. Зуда вошел не один. Лицо, бывшее с ним, поразило кабинет-министра своим появлением. Не видение ли?.. Эйхлер?.. Может ли статься!
Слава в
будущем, страничка в истории, а покуда — благодарность
министра Карла XII.
Подали шампанское и поздравили нового
будущего товарища
министра.
Вскоре общественное внимание было привлечено делом Волынского, окончившемся казнью кабинет-министра. Густав Бирон не принимал ни малейшего участия в этом грустном деле, весь снова отдавшись полку и службе. Гибель Волынского, конечно, не могла не заставить его еще глубже уверовать в несокрушимую мощь своего брата и совершенно успокоиться за свое
будущее. Густав Бирон увлекся прелестями фрейлины Якобины Менгден и решился прекратить свое вдовство. В сентябре 1740 года он торжественно обручился с ней.
Синода и высшей церковной иерархии могут быть оправданы, хотя в
будущем обер-прокурор не должен играть никакой церковной роли и превратится в
министра исповеданий.