Неточные совпадения
С каждым годом притворялись окна
в его доме, наконец остались только два, из которых одно, как уже видел читатель, было заклеено бумагою; с каждым годом уходили из вида более и более главные части хозяйства, и мелкий взгляд его обращался к бумажкам и перышкам, которые он собирал
в своей комнате; неуступчивее становился он к покупщикам, которые приезжали забирать у него хозяйственные произведения; покупщики торговались, торговались и наконец
бросили его вовсе, сказавши, что это бес, а не человек; сено и хлеб гнили, клади и стоги обращались
в чистый навоз, хоть разводи на них капусту, мука
в подвалах превратилась
в камень, и нужно было ее рубить, к сукнам, холстам и домашним материям страшно было притронуться: они обращались
в пыль.
Каждый из них тоже как будто обладал невидимым мешочком серой
пыли, и все, подобно мальчишкам, играющим на немощеных улицах окраин города, горстями
бросали друг
в друга эту
пыль.
На этажерках, правда, лежали две-три развернутые книги, валялась газета, на бюро стояла и чернильница с перьями; но страницы, на которых развернуты были книги, покрылись
пылью и пожелтели; видно, что их
бросили давно; нумер газеты был прошлогодний, а из чернильницы, если обмакнуть
в нее перо, вырвалась бы разве только с жужжаньем испуганная муха.
Полна чудес могучая природа!
Дары свои обильно рассыпая,
Причудливо она играет:
броситВ болотинке,
в забытом уголке
Под кустиком, цветок весны жемчужный,
Задумчиво склоненный ландыш, брызнет
На белизну его холодной
пыльюСеребряной росы, — и дышит цветик
Неуловимым запахом весны,
Прельщая взор и обонянье.
…
В Москву я из деревни приехал
в Великий пост; снег почти сошел, полозья режут по камням, фонари тускло отсвечиваются
в темных лужах, и пристяжная
бросает прямо
в лицо мороженую грязь огромными кусками. А ведь престранное дело:
в Москве только что весна установится, дней пять пройдут сухих, и вместо грязи какие-то облака
пыли летят
в глаза, першит, и полицмейстер, стоя озабоченно на дрожках, показывает с неудовольствием на
пыль — а полицейские суетятся и посыпают каким-то толченым кирпичом от
пыли!»
И он с негодованием и с гордостью
бросил монету, которая, слабо звякнув, зарылась
в белую дорожную
пыль.
Желать он боялся, зная, что часто,
в момент достижения желаемого судьба вырвет из рук счастье и предложит совсем другое, чего вовсе не хочешь — так, дрянь какую-нибудь; а если наконец и даст желаемое, то прежде измучит, истомит, унизит
в собственных глазах и потом
бросит, как
бросают подачку собаке, заставивши ее прежде проползти до лакомого куска, смотреть на него, держать на носу, завалять
в пыли, стоять на задних лапах, и тогда — пиль!
Приходилось разбираться
в явлениях почти кошмарных. Вот рано утром он стоит на постройке у собора и видит — каменщики
бросили в творило извести чёрную собаку. Известь только ещё гасится, она кипит и булькает, собака горит, ей уже выжгло глаза, захлёбываясь, она взвизгивает, судорожно старается выплыть, а рабочие, стоя вокруг творила
в белом пару и
пыли, смеются и длинными мешалками стукают по голове собаки, погружая искажённую морду
в густую, жгучую, молочно-белую массу.
А на рельсы всё сыпались люди, женщины
бросали свои корзины и какие-то узлы, со смехом ложились мальчишки, свертываясь калачиком, точно озябшие собаки, перекатывались с боку на бок, пачкаясь
в пыли, какие-то прилично одетые люди.
Лунёв встал
в открытой двери; сквозь тучу
пыли и табачного дыма он видел Якова за буфетом. Гладко причёсанный,
в куцем сюртуке с короткими рукавами, Яков суетился, насыпая
в чайники чай, отсчитывал куски сахару, наливал водку, шумно двигал ящиком конторки. Половые подбегали к нему и кричали,
бросая на буфет марки...
Фома крепко, неприлично выругался и умолк. Саша, оборвав песню, отодвинулась еще дальше от него. Бушевал ветер,
бросая пыль в стекла окон. На печи тараканы шуршали, ползая
в лучине. На дворе жалобно мычал теленок.
Холодный, бодрящий ветер порывисто метался
в улице, гоняя сор,
бросая пыль в лицо прохожих. Во тьме торопливо шагали какие-то люди. Фома морщился от
пыли, щурил глаза и думал...
Бригадир брал шляпу и шел к Перскому, но так как
в корпусе всем было до Боброва дело, то он по дороге часто останавливался для каких-нибудь распоряжений, а имея слабость горячиться и
пылить, Бобров часто
бросал свою шляпу или забывал ее, а потом снова ее брал и шел далее.
Лошади сильные, крепкие как львы, вороные и все покрытые серебряною
пылью инея, насевшего на их потную шерсть, стоят тихо, как вкопанные; только седые, заиндевевшие гривы их топорщатся на морозе, и из ноздрей у них вылетают четыре дымные трубы, широко расходящиеся и исчезающие высоко
в тихом, морозном воздухе; сани с непомерно высоким передним щитком похожи на адскую колесницу; страшный пес напоминает Цербера: когда он встает, луна
бросает на него тень так странно, что у него вдруг являются три головы: одна смотрит на поле, с которого приехали все эти странные существа, другая на лошадей, а третья — на тех, кто на нее смотрит.
Пришли
в пекарню, зажёг он огонь. Стоят два больших чана, мешками покрыты, и длинный ларь; лежит кульё ржаной муки, пшеничная
в мешках. Сорно и грязно, всюду паутина и серая
пыль осела. Сорвал Миха с одного чана мешки,
бросил на пол, командует...
«Атеней» сообщает публике рецепт, по которому составлена статья «Русского вестника»: «Возьми старого, выдохшегося взгляда на происхождение права поземельной собственности, смешай с двойным количеством школьных ошибок против истории, мелко-намелко истолки и
брось эту
пыль в глаза читающему люду, предварив наперед, что всякий, кто назовет ее настоящим именем, — бессмысленный невежда, пустой болтун, враль, лишенный даже энтузиазма (а известно, что
в наше время энтузиазм дешевле всего: он отпускается почти задаром, потому что мало требуется)» («Атеней», № 40, стр. 329).
Бурмистров был сильно избалован вниманием слобожан, но требовал всё большего и, неудовлетворенный, странно и дико капризничал: разрывал на себе одежду, ходил по слободе полуголый, валялся
в пыли и грязи,
бросал в колодцы живых кошек и собак, бил мужчин, обижал баб, орал похабные песни, зловеще свистел, и его стройное тело сгибалось под невидимою людям тяжестью.
Главное, надобно, чтобы все позаботились о костюмах и твердо бы знали свои роли, а там уж музыкой и освещением можно будет
пыль в глаза
бросить».
Гром грохочет.
В пене гнева стонут волны, с ветром споря. Вот охватывает ветер стаи волн объятьем крепким и
бросает их с размаху
в дикой злобе на утесы, разбивая
в пыль и брызги изумрудные громады.
Они умеют
бросать пыль в глаза, и часто люди к ним относятся с уважением, но простой народ их презирает, видя их бесполезность; они же презирают народ, считая его невежественным.
Вид несчастья сближает людей. Забывшая свою чопорность барыня, Семен и двое Гаврил идут
в дом. Бледные, дрожащие от страха и жаждущие зрелища, они проходят все комнаты и лезут по лестнице на чердак. Всюду темно, и свечка, которую держит Гаврила-лакей, не освещает, а
бросает только вокруг себя тусклые световые пятна. Барыня первый раз
в жизни видит чердак… Балки, темные углы, печные трубы, запах паутины и
пыли, странная, землистая почва под ногами — всё это производит на нее впечатление сказочной декорации.
Другой случай был следующий: один бедный старичок, отставной приказный, шел из Антониева монастыря берегом реки Волхова и на дороге, понюхав табачку из бумажки,
бросил ее с остальною
пылью в воду. Увидав это, бывший на барках приказчик и рабочие закричали...