Неточные совпадения
«Не может быть, чтоб это страшное тело был
брат Николай», подумал Левин. Но он
подошел ближе, увидал лицо, и сомнение уже стало невозможно. Несмотря на страшное изменение лица, Левину стòило взглянуть в эти живые поднявшиеся на входившего глаза, заметить легкое движение рта под слипшимися усами, чтобы понять ту страшную истину, что это мертвое тело было живой
брат.
То же самое думал ее сын. Он провожал ее глазами до тех пор, пока не скрылась ее грациозная фигура, и улыбка остановилась на его лице. В окно он видел, как она
подошла к
брату, положила ему руку на руку и что-то оживленно начала говорить ему, очевидно о чем-то не имеющем ничего общего с ним, с Вронским, и ему ото показалось досадным.
Они вместе вышли. Вронский шел впереди с матерью. Сзади шла Каренина с
братом. У выхода к Вронскому
подошел догнавший его начальник станции.
— Направо клади, — шепнул Степан Аркадьич Левину, когда он вместе с
братом вслед за предводителем
подошел к столу.
В то время как скакавшие были призваны в беседку для получения призов и все обратились туда, старший
брат Вронского, Александр, полковник с аксельбантами, невысокий ростом, такой же коренастый, как и Алексей, но более красивый и румяный, с красным носом и пьяным, открытым лицом,
подошел к нему.
После обеда, когда Долли вышла в свою комнату, Анна быстро встала и
подошла к
брату, который закуривал сигару.
Левин вошел в залу, получил беленький шарик и вслед за
братом Сергеем Ивановичем
подошел к столу, у которого стоял с значительным и ироническим лицом, собирая в кулак бороду и нюхая ее, Свияжский.
Вронский умышленно избегал той избранной, великосветской толпы, которая сдержанно и свободно двигалась и переговаривалась пред беседками. Он узнал, что там была и Каренина, и Бетси, и жена его
брата, и нарочно, чтобы не развлечься, не
подходил к ним. Но беспрестанно встречавшиеся знакомые останавливали его, рассказывая ему подробности бывших скачек и расспрашивая его, почему он опоздал.
Слушая разговор
брата с профессором, он замечал, что они связывали научные вопросы с задушевными, несколько раз почти
подходили к этим вопросам, но каждый раз, как только они
подходили близко к самому главному, как ему казалось, они тотчас же поспешно отдалялись и опять углублялись в область тонких подразделений, оговорок, цитат, намеков, ссылок на авторитеты, и он с трудом понимал, о чем речь.
Левин
подошел к
брату. Ничего не ловилось, но Сергей Иванович не скучал и казался в самом веселом расположении духа. Левин видел, что, раззадоренный разговором с доктором, он хотел поговорить. Левину же, напротив, хотелось скорее домой, чтобы распорядиться о вызове косцов к завтрему и решить сомнение насчет покоса, которое сильно занимало его.
Левин
подошел к фонарю, прочел адрес
брата, который у него был в бумажнике, и подозвал извозчика.
Аркадий сказал правду: Павел Петрович не раз помогал своему
брату; не раз, видя, как он бился и ломал себе голову, придумывая, как бы извернуться, Павел Петрович медленно
подходил к окну и, засунув руки в карманы, бормотал сквозь зубы: «Mais je puis vous donner de l'argent», [Но я могу дать тебе денег (фр.).] — и давал ему денег; но в этот день у него самого ничего не было, и он предпочел удалиться.
— Что с тобой? — промолвил он и, глянув на
брата, передал ей Митю. — Ты не хуже себя чувствуешь? — спросил он,
подходя к Павлу Петровичу.
— Какая штучка началась, а? Вот те и хи-хи! Я ведь шел с ним, да меня у Долгоруковского переулка остановил один эсер, и вдруг — трах! трах! Сукины дети! Даже не
подошли взглянуть — кого перебили, много ли? Выстрелили и спрятались в манеж. Так ты, Самгин, уговори! Я не могу! Это,
брат, для меня — неожиданно… непонятно! Я думал, у нее — для души — Макаров… Идет! — шепнул он и отодвинулся подальше в угол.
Потребовалось усилие — хотя и небольшое — для того чтоб
подойти к
брату. Ковер и мягкие зимние туфли заглушали шаги, и Дмитрий обернулся лишь тогда, когда
брат произнес...
Подошел брат, привалился к Нехаевой, и через минуту Клим услышал, что она точно святцы читает...
Круто повернувшись, Дмитрий тяжелыми шагами
подошел вплоть к
брату...
— Сочинил — Савва Мамонтов, миллионер, железные дороги строил, художников подкармливал, оперетки писал. Есть такие французы? Нет таких французов. Не может быть, — добавил он сердито. — Это только у нас бывает. У нас,
брат Всеволод, каждый рядится… несоответственно своему званию. И — силам. Все ходят в чужих шляпах. И не потому, что чужая — красивее, а… черт знает почему! Вдруг — революционер, а — почему? — Он
подошел к столу, взял бутылку и, наливая вино, пробормотал...
Он
подошел к ней. Брови у ней сдвинулись немного; она с недоумением посмотрела на него минуту, потом узнала: брови раздвинулись и легли симметрично, глаза блеснули светом тихой, не стремительной, но глубокой радости. Всякий
брат был бы счастлив, если б ему так обрадовалась любимая сестра.
Подходя, он вспомнил, что отец очень настаивал накануне, чтоб он как-нибудь вошел потихоньку от
брата Ивана.
Презрением этим, если оно и было, он обидеться не мог, но все-таки с каким-то непонятным себе самому и тревожным смущением ждал, когда
брат захочет
подойти к нему ближе.
Известие страшно потрясло Алешу. Он пустился к трактиру. В трактир ему входить было в его одежде неприлично, но осведомиться на лестнице и вызвать их, это было возможно. Но только что он
подошел к трактиру, как вдруг отворилось одно окно и сам
брат Иван закричал ему из окна вниз...
— Ну что ж, пусть садится, а я за его здоровье выпью, — сказал Обалдуй и
подошел к стойке. — На твой счет,
брат, — прибавил он, обращаясь к рядчику.
Двоюродный
брат, только что выпущенный из училища офицер, тихо
подошел к нам и дружески обнял обоих.
Поэтому мы все больше и больше попадали во власть «того света», который казался нам наполненным враждебной и чуткой силой… Однажды старший
брат страшно закричал ночью и рассказал, что к нему из соседней темной комнаты вышел чорт и,
подойдя к его кровати, очень изящно и насмешливо поклонился.
Однажды утром мой младший
брат, который и засыпал, и вставал раньше меня,
подошел к моей постели и сказал с особенным выражением в голосе...
На следующий вечер старший
брат, проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног кинулся в кабинет отца. В гостиной он увидел высокую белую фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти за ним… Мы
подошли к порогу и заглянули в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся в темноте. У левой стены стояло что-то высокое, белое, действительно похожее на фигуру.
Знакомство с барчуками продолжалось, становясь всё приятней для меня. В маленьком закоулке, между стеною дедова дома и забором Овсянникова, росли вяз, липа и густой куст бузины; под этим кустом я прорезал в заборе полукруглое отверстие,
братья поочередно или по двое
подходили к нему, и мы беседовали тихонько, сидя на корточках или стоя на коленях. Кто-нибудь из них всегда следил, как бы полковник не застал нас врасплох.
Если близко к нам
подходит курица, кошка — Коля долго присматривается к ним, потом смотрит на меня и чуть заметно улыбается, — меня смущает эта улыбка — не чувствует ли
брат, что мне скучно с ним и хочется убежать на улицу, оставив его?
— Я?.. Как мне не плакать, ежели у меня смертный час приближается?.. Скоро помру. Сердце чует… А потом-то што будет? У вас, у баб, всего один грех, да и с тем вы не подсобились, а у нашего
брата мужика грехов-то тьма… Вот ты пожалела меня и
подошла, а я што думаю о тебе сейчас?.. Помру скоро, Аглаида, а зверь-то останется… Может, я видеть не могу тебя!..
—
Подходи, не бойся, — подталкивал ее осторожно в спину отец, стараясь подвести к Егору. — Это мой
брат, а твой дядя. Поцелуй его.
Когда Таисья с Нюрочкой уже
подходили к груздевскому дому, им попался Никитич, который вел свою Оленку за руку. Никитич был родной
брат Таисье.
—
Брат, здравствуй! — радостно ответила молодая женщина и,
подойдя к дрожкам, поцеловала его в губы.
— Отчего ты не хочешь больше играть? — спросил правовед
брата, когда тот
подошел к нему.
— Ну,
брат Маслобоев, это ты врешь, — прервал я его. — Во-первых, генералы, хоть бы и литературные, и с виду не такие бывают, как я, а второе, позволь тебе сказать, я действительно припоминаю, что раза два тебя на улице встретил, да ты сам, видимо, избегал меня, а мне что ж
подходить, коли вижу, человек избегает. И знаешь, что и думаю? Не будь ты теперь хмелен, ты бы и теперь меня не окликнул. Не правда ли? Ну, здравствуй! Я,
брат, очень, очень рад, что тебя встретил.
К ней тотчас же
подошли слесаря
братья Гусевы, и старший, Василий, хмуря брови, громко спросил...
— Идем на богомолье! — говорила мать,
подходя. — Дай, думаю, зайду, навещу
брата! Вот моя подруга, Анной звать…
Другой вот, немец или француз, над всякою вещью остановится, даже смотреть на него тошно, точно родить желает, а наш
брат только
подошел, глазами вскинул, руками развел:"Этого-то не одолеть, говорит: да с нами крестная сила! да мы только глазом мигнем!"И действительно, как почнет топором рубить — только щепки летят; генияльная, можно сказать, натура! без науки все науки прошел!
— Нашего
брата, странника, на святой Руси много, — продолжал Пименов, — в иную обитель придешь, так даже сердце не нарадуется, сколь тесно бывает от множества странников и верующих. Теперь вот далеко ли я от дому отшел, а и тут попутчицу себе встретил, а там: что ближе к святому месту
подходить станем, то больше народу прибывать будет; со всех, сударь, дорог всё новые странники прибавляются, и придешь уж не один, а во множестве… так, что ли, Пахомовна?
Поручик Козельцов тотчас же узнал
брата и
подошел к нему.
Через минуту он вышел действительно и с глубоким вздохом
подошел к
брату.
Наконец Иоанн встал. Все царедворцы зашумели, как пчелы, потревоженные в улье. Кто только мог, поднялся на ноги, и все поочередно стали
подходить к царю, получать от него сушеные сливы, которыми он наделял
братию из собственных рук.
За ним посыпались проклятия, ругательства и богохульства Басманова; но, не обращая на них внимания, он
подошел к могиле Максима, положил поклон своему названому
брату и, сопровождаемый Буяном, присоединился к разбойникам, которые под начальством Перстня уже расположились на отдых вокруг пылающих костров.
Он мыл руки, потом концы пальцев, брызгал воду и бормотал слова молитвы, а девушка, видно, вспомнила что-то смешное и глядела на
брата, который
подошел к столу и ждал, покачиваясь на каблуках.
Один из сидевших у костра людей быстро встал и
подошел к Хаджи-Мурату, взявшись за повод и за стремя. Это был аварец Ханефи, названый
брат Хаджи-Мурата, заведующий его хозяйством.
Все люди, едущие в этом поезде, когда приступят к совершению того дела, на которое едут, будут в том же положении, в котором был бы загипнотизированный человек, которому внушено разрубить бревно, и он,
подойдя уже к тому, что ему указано как бревно, и уже взмахнув топором, сам увидал бы или ему указали бы, что это не бревно, а его спящий
брат.
Когда тело отнесено было в каюк, чеченец-брат
подошел к берегу. Казаки невольно расступились, чтобы дать ему дорогу. Он сильною ногой оттолкнулся от берега и вскочил в лодку. Тут он в первый раз, как Оленин заметил, быстрым взглядом окинул всех казаков и опять что-то отрывисто спросил у товарища. Товарищ ответил что-то и указал на Лукашку. Чеченец взглянул на него и, медленно отвернувшись, стал смотреть на тот берег. Не ненависть, а холодное презрение выразилось в этом взгляде. Он еще сказал что-то.
Потом
подошла к
брату с радостною улыбкой, сморщившею всё ее лицо, тронула его за плечо и начала руками, лицом и всем телом делать ему быстрые знаки.
Оленин
подошел было к убитому и стал смотреть на него, но
брат, спокойно-презрительно взглянув выше бровей на Оленина, отрывисто и сердито сказал что-то.
— Гришка! Он самый! — воскликнул Захар, как только приемыш показался в дверях. — Ах ты, шут ты этакой! А я только тебя вспоминал! — подхватил он, стремительно подымаясь и
подходя к товарищу. — Ну, садись,
брат, присосеживайся, вот тебе стаканчик «жизни»… Качай! — заключил Захар, наливая вино.