Иностранцы эти составляли у нас до Петра какое-то государство в государстве, совершенно особое общество, ничем не связанное с Россией, кроме официальных отношений: жили себе все они кучкой, в Немецкой слободе, ходили в свои кирхи, судились в Иноземском приказе, следовали своим обычаям, роднились между собой, не смешиваясь с русскими, презираемые высшею
боярскою знатью, служа предметом ненависти для Духовенства.
Неточные совпадения
— Полноте вы, пересмешницы! — отвечала Дуняша. — Мне бы хотя век косы не расплетать! А вот
знаю я таких, что глаз не сводят с
боярского ключника!
— Помочь-то помог; он было опять стал припадать, так Карп Кондратьич другого лекарства закатил: «Ты, говорит,
боярских милостей не понимаешь; я пять рублей пролечил на тебя, а ты не выздоровел, мошенник!» Ну, и,
знаете, по-русски; с тех пор и не пьет. Я вам пришлю старосту. Ну, а уж я не вытерпела бы,
узнала бы, куда это шляется этот молодчик.
— Нет, красна пропали. Вчера я сама их видела: они белились на
боярском огороде, а сегодня сгинули да пропали. Ночью была погода, так и следу не осталось: не
знаем, на кого подумать.
Я
знаю в этом селе одного мужичка: он со всей
боярской дворнею водил знакомство и ремеслом колдун; так, верно, лучше другого может нам намекнуть…
Когда он сошел
боярского двора, то спросил своего провожатого: не
знает ли он, как долго пробудет у них Милославский?
— Да, батюшка! Ей самой некогда перемолвить с тобой словечка, так просила меня… О, ох, родимый! сокрушила ее дочка
боярская, Анастасья Тимофеевна. Бог весть, что с ней поделалось: плачет да горюет — совсем зачахла. Боярину прислали из Москвы какого-то досужего поляка — рудомета, что ль?.. не
знаю; да и тот толку не добьется. И нашептывал, и заморского зелья давал, и мало ли чего другого — все проку нет. Уж не с дурного ли глазу ей такая немочь приключилась? Как ты думаешь, Архип Кудимович?
—
Знаешь ли что, хозяин? Если мне нельзя побывать на
боярском дворе, то не можно ли заглянуть на конюшню?
Из роду Отрепьевых, галицких
боярских детей. Смолоду постригся неведомо где, жил в Суздале, в Ефимьевском монастыре, ушел оттуда, шатался по разным обителям, наконец пришел к моей чудовской братии, а я, видя, что он еще млад и неразумен, отдал его под начал отцу Пимену, старцу кроткому и смиренному; и был он весьма грамотен: читал наши летописи, сочинял каноны святым; но,
знать, грамота далася ему не от господа бога…
Слух этот многих привлекал к мятежнику, значит народ
знал тягость
боярского влияния.
В то время как вводилась рекрутская повинность, Кантемир изощрялся над неслужащими; когда учреждалась табель о рангах, он поражал
боярскую спесь и местничество; когда народ от притеснений и непонятных ему новостей всякого рода бежал в раскол, он смеялся над мертвою обрядностью раскольников; когда народ нуждался в грамоте, а у нас учреждалась академия наук, он обличал тех, которые говорили, что можно жить, не
зная ни латыни, ни Эвклида, ни алгебры…
Всех помяни вначале!
Дворян, детей
боярских и голов,
Всех по порядку напиши, как
знаешь.
И доныне то место
знать, и доселе зовется оно «Смольяны», потому что туда приходили на житье смольяне Потемкины и иных
боярских родов и жили тут до Питиримова разоренья.
Предмет зависти
боярских детей, окруженный довольством и негою, утешая царевну и придворных ее игрою на гуслях и пением, нередко, среди детских игр, похищая пыл первой страсти с уст прекрасных женщин, которые обращались тем свободнее со мною, что не опасались ни лет моих, ни ревнивого надзора родственников, не дерзавших следовать за ними ко двору властолюбивой правительницы; вознагражденный тайною любви одной прекрасной, умной, чувствительной женщины, которой имя
знает и будет
знать только один Бог, — на таком пиру жизни я не мог желать ничего, кроме продолжения его.
— Не
боярская это наука, сам
знаю, да без имени боярин — что басурман; все наука лучше разбойного дела, а ему, сиротинке, только и было два выбора, ну, из двух зол я и выбрал меньшее. А захребетником моим быть гордость ему не дозволяет, так мне и высказал, порода-то не свой брат, заговорила.
— Да полно,
боярский ли он сын? — заметил князь Никита, желая переменить разговор и
зная, что брат не оставит этого вопроса, составлявшего его конек, без горячего возражения.
— Нет, князь, прости, я отказываюсь верить этому, — с жаром возразил Яков Потапович. — Я отказываюсь верить, чтобы великий государь был всегда послушен голосу изверга-Малюты. Если ты, или князь Никита, которого царь так любит, прямо и открыто явитесь бить челом за сына опального, если царь
узнает его подвиг при спасении твоей жизни, он, я уверен, простит его и явится сам покровителем молодой четы, возрадовавшись чудесному спасению молодого отпрыска славного русского
боярского рода…
Дамы только иногда затруднялись
знать, что нужно Андрею Николаевичу или что ему желается; но в этих случаях их обыкновенно выручал тезка Андрея Николаевича — «корнет-хохол» А. А. Вагнер, который был одно время как бы наперсником Муравьева и его ризничим и кравчим его «
боярской палаты».