Неточные совпадения
— Ну — здравствуйте! — обратился незначительный человек ко всем. Голос у него звучный, и было странно слышать, что он звучит властно. Половина
кисти левой
руки его была отломлена, остались только три пальца:
большой, указательный и средний. Пальцы эти слагались у него щепотью, никоновским крестом. Перелистывая правой
рукой узенькие страницы крупно исписанной книги, левой он непрерывно чертил в воздухе затейливые узоры, в этих жестах было что-то судорожное и не сливавшееся с его спокойным голосом.
По площади ползали окровавленные люди, другие молча подбирали их, несли куда-то; валялось много шапок, галош;
большая серая шаль лежала комом, точно в ней был завернут ребенок, а около ее, на снеге — темная
кисть руки вверх ладонью.
А Гапон проскочил в
большую комнату и забегал, заметался по ней. Ноги его подгибались, точно вывихнутые, темное лицо судорожно передергивалось, но глаза были неподвижны, остеклели. Коротко и неумело обрезанные волосы на голове висели неровными прядями, борода подстрижена тоже неровно. На плечах болтался измятый старенький пиджак, и рукава его были так длинны, что покрывали
кисти рук. Бегая по комнате, он хрипло выкрикивал...
Тот снова отрастил до плеч свои ангельские кудри, но голубые глаза его помутнели, да и весь он выцвел, поблек, круглое лицо обросло негустым, желтым волосом и стало длиннее, суше. Говоря, он пристально смотрел в лицо собеседника, ресницы его дрожали, и казалось, что чем
больше он смотрит, тем хуже видит. Он часто и осторожно гладил правой
рукою кисть левой и переспрашивал...
Руки у него длинные,
кисти рук большие, правильные и цепкие. Взгляд серых глаз был или смелый, вызывающий, или по
большей части холодный и ко всему небрежный.
Передали записку третьему: «Пудди, пудди», — твердил тот задумчиво. Отец Аввакум пустился в новые объяснения: старик долго и внимательно слушал, потом вдруг живо замахал
рукой, как будто догадался, в чем дело. «Ну, понял наконец», — обрадовались мы. Старик взял отца Аввакума за рукав и, схватив
кисть, опять написал: «Пудди». «Ну, видно, не хотят дать», — решили мы и
больше к ним уже не приставали.
Небольшая, но плотная фигура Лоскутова, с медленными, усталыми движениями, обличала
большую силу и живучесть; короткая
кисть мускулистой
руки отвечала Привалову крепким пожатием, а светло-карие глаза, того особенного цвета, какой бывает только у южан, остановились на нем долгим внимательным взглядом.
На синем атласном диване с тяжелыми шелковыми
кистями сидела Зося, рядом с ней, на таком же атласном стуле, со стеганой квадратами спинкой, помещалась Надежда Васильевна, доктор ходил по комнате с сигарой в зубах, заложив свои
большие руки за спину.
Дама в трауре сидела, пододвинув кресла к столу. Левою
рукою она облокотилась на стол;
кисть руки поддерживала несколько наклоненную голову, закрывая висок и часть волос. Правая
рука лежала на столе, и пальцы ее приподымались и опускались машинально, будто наигрывая какой-то мотив. Лицо дамы имело неподвижное выражение задумчивости, печальной, но
больше суровой. Брови слегка сдвигались и раздвигались, сдвигались и раздвигались.
Она положила на его правое плечо
руку — а в свесившейся
кисти ее, на золотой цепочке, надетой на
большой палец, маленький перламутровый портмоне, который я ей подарил тогда. На крышке портмоне накладка, рисунок которой слишком мелок, сразу я не рассмотрел, зато обратила мое внимание брошка — сердце, пронзенное стрелой. То же самое было на портмоне.
Помещавшийся у свечного ящика староста церковный и вместе с тем, должно быть, казначей почтамта, толстый, важный, с Анною на шее, увидав подходящего к нему Егора Егорыча, тотчас утратил свою внушительность и почтительно поклонился ему, причем торопливо приложил правую
руку к своей жирной шее, держа почти перпендикулярно
большой палец к остальной ручной
кисти, каковое движение прямо обозначало шейный масонский знак ученика.
Вскоре туда же подошел еще высокий господин, в партикулярном платье, в серой
большой шляпе, в виде шлема, и с короткою палкой в
руке, вроде гетманской булавы, украшенной цветным шнурком и
кистями.
Я вспомнил шутку старого нюхаря Костыги, захватил
большую щепоть, засучил левый рукав, насыпал дорожку табаку от
кисти к локтю, вынюхал ее правой ноздрей и то же повторил с правой
рукой и левой ноздрей…
Мальчик идет в сумраке поля по широкой серой ленте дороги; прямая, точно шпага, она вонзается в бок города, неуклонно направленная могучей незримой
рукою. Деревья по сторонам ее, точно незажженные факелы, их черные
большие кисти неподвижны над молчаливою, чего-то ожидающей землей.
Тяжело топая, в двери явился
большой рябой парень, с огромными
кистями рук; растопырив красные пальцы, он страшно шевелил ими и смотрел на Евсея.
Я почувствовал, что кровь бросилась мне в голову. В том углу, где я стоял в это время спиною к стене, был навален разный хлам: холсты,
кисти, сломанный мольберт. Тут же стояла палка с острым железным наконечником, к которой во время летних работ привинчивается
большой зонт. Случайно я взял в
руки это копье, и когда Бессонов сказал мне свое «не позволю», я со всего размаха вонзил острие в пол. Четырехгранное железо ушло в доски на вершок.
Я знал и чувствовал, до какой степени Григорьев, среди стеснительной догматики домашней жизни, дорожил каждою свободною минутой для занятий; а между тем я всеми силами старался мешать ему, прибегая иногда к пытке, выстраданной еще в Верро и состоящей в том, чтобы, поймав с обеих сторон
кисти рук своей жертвы и подсунув в них снизу под ладони
большие пальцы, вдруг вывернуть обе свои
кисти, не выпуская
рук противника, из середины ладонями кверху; при этом не ожидавший такого мучительного и беспомощного положения
рук противник лишается всякой возможности защиты.
Ребер уже тогда отметил про себя главные недостатки и преимущества Арбузова: тяжелый вес и
большой рост при страшной мускульной силе
рук и ног, смелость и решительность в приемах, а также пластическую красоту движений, всегда подкупающую симпатии публики, но в то же время сравнительно слабые
кисти рук и шею, короткое дыхание и чрезмерную горячность.
Но он еще мало говорил и неявственно — очень шамкал с непривычки и
больше всего на купцов исцеленною
рукою показывал: «их-де спрашивайте, они родственники, они всё знают». И тогда те поневоле говорили, что он их родственник; но вдруг под все это подкралась неожиданная неприятность: в ночь, наставшую после исцеления желтого расслабленного, было замечено, что у бархатного намета над гробом угодника пропал один золотой шнур с такою же золотою
кистью.
Полканов исподлобья смотрел в пылающее волнением лицо Бенковского и сознавал, что этому юноше нужно возражать словами, равными его словам по силе вложенного в них буйного чувства. Но, сознавая это, он не чувствовал желания возражать. А огромные глаза юноши стали ещё
больше, — в них горела страстная тоска. Он задыхался, белая, изящная
кисть его правой
руки быстро мелькала в воздухе, то судорожно сжатая в кулак и угрожающая, то как бы ловя что-то в пространстве и бессильная поймать.
Перед присутствием по воинской повинности стоял низенький человек, с несоразмерно
большим животом, унаследованным от десятков поколений предков, не евших чистого хлеба, с длинными, вялыми
руками, снабженными огромными черными и заскорузлыми
кистями.
Тут рассказчик эффектно положил
кисть одной
руки на другую, так что
большие пальцы приходились с двух противоположных сторон — и, подвигая ладонями по воздуху, греб
большими пальцами, точно веслами, и приговаривал...
И уж без всякого участия своей воли, ничего не понимая и не соображая, он сделал полшага к Нюте и взял ее за
руку выше
кисти. В глазах его помутилось и выступили слезы, весь мир обратился в одно
большое, мохнатое полотенце, от которого пахло купальней.
В
руках следовавшего позади троих барчат Митьки было небольшое ведерко с какою-то черною жидкостью и
большой кистью вроде тех, которые имеются у маляров.
Молодой человек необыкновенно интеллигентного, даже одухотворенного вида; волосы у него были
большие, пушистые, как у поэта или молодого попа;
кисть руки тонкая, сухая, и говорил он с легким усилием, точно его словам трудно было преодолеть сопротивление воздуха. Во время переговоров с Карауловой он страдальчески морщился, и теперь в тихом голосе его слышится страдание.
Она встала и медленно приближалась к дочери, с протянутыми
руками, видного роста, в корсете под шелковым капотом с треном, в белой кружевной косынке, покрывавшей и голову. На лицо падала тень, и она смотрела моложаво, с чуть заметными морщинами, со слоем желтой пудры; глаза, узкие и близорукие, приобрели привычку мигать и щуриться; на лбу лежали кудерьки напудренных волос; зубы она сохранила и щеголяла ими, а всего
больше руками замечательной тонкости и белизны, с дюжиной колец на каждой
кисти.
— Ничего, кроме того, что я вам сказал, — отвечал Фебуфис и, вспрыгнув на высокий табурет перед
большим холстом, который расписывал, взял в
руки кисти и палитру.