Женщина молча принялась готовить ужин. Она повесила над огнем котел, налила воды и положила в него две
большие рыбины, затем достала свою трубку, набила ее табаком и принялась курить, время от времени задавая Дерсу вопросы.
В это время на реке послышались тихие всплески, и вслед за тем из темноты вынырнула женщина на оморочке. Она пристала к берегу и втащила оморочку на берег. Подойдя к огню, она подала мне две
большие рыбины и пару уток, которых тоже заколола острогою. Я поблагодарил ее и обещал дать ее сыновьям ружейных патронов, в которых, как я узнал, они очень нуждались.
К восьми часам утра мы перебрались через последний мыс и подошли к реке Нельме. На другой ее стороне стояла юрта. Из отверстия в ее крыше выходил дым; рядом с юртой на песке лежали опрокинутые вверх дном лодки, а на самом берегу моря догорал костер, очевидно он был разложен специально для нас. Его-то мы и видели ночью. Из юрты вышел человек и направился к реке. В левой руке он держал за жабры
большую рыбину, а в правой — нож.
Неточные совпадения
«Не оставляй дела, мать, без внимания, скажи высокой барыне, чтобы не забывала, чтобы
больше писали про наши дела, прошу. Прощай.
Рыбин».
Несколько человек солидно отошли от толпы в разные стороны, вполголоса переговариваясь и покачивая головами. Но все
больше сбегалось плохо и наскоро одетых, возбужденных людей. Они кипели темной пеной вокруг
Рыбина, а он стоял среди них, как часовня в лесу, подняв руки над головой, и, потрясая ими, кричал в толпу...
— Жалко, что уходите вы! — необычно мягким голосом сказал
Рыбин. — Хорошо говорите!
Большое это дело — породнить людей между собой! Когда вот знаешь, что миллионы хотят того же, что и мы, сердце становится добрее. А в доброте —
большая сила!
— Не свяжешь стачку! — сказал
Рыбин, подходя к Павлу. — Хоть и жаден народ, да труслив. Сотни три встанут на твою сторону, не
больше. Этакую кучу навоза на одни вилы не поднимешь…