Неточные совпадения
Я отвернулся и быстрыми шагами стал спускаться с холма, на котором лежит Колотовка. У подошвы этого холма расстилается широкая
равнина; затопленная мглистыми волнами вечернего тумана, она казалась еще необъятней и как будто сливалась с потемневшим небом. Я сходил
большими шагами по дороге вдоль оврага, как вдруг где-то далеко в
равнине раздался звонкий голос мальчика. «Антропка! Антропка-а-а!..» — кричал он с упорным и слезливым отчаянием, долго, долго вытягивая последний слог.
В 11 часов утра мы сделали
большой привал около реки Люганки. После обеда люди легли отдыхать, а я пошел побродить по берегу. Куда я ни обращал свой взор, я всюду видел только траву и болото. Далеко на западе чуть-чуть виднелись туманные горы. По безлесным
равнинам кое-где, как оазисы, темнели пятна мелкой кустарниковой поросли.
Здесь
равнина имеет до шести верст ширины; с востока слегка защищает ее невысокий хребет, идущий вдоль Тыми, а с западной стороны синеют отроги
большого водораздельного хребта.
Эта
равнина во много раз
больше и интереснее Александровской.
Его звучный, колокольчиком заливающийся голос
больше всех других птичьих голосов одушевляет однообразную
равнину и тишину степи.
Часа через два начало смеркаться. Солнце только что скрылось за облаками, столпившимися на горизонте, и окрасило небо в багрянец. Над степью пробегал редкий ветер. Он шелестел засохшею травою, пригибая верхушки ее к сугробам. Снежная
равнина безмолвствовала. Вдруг над головой мелькнуло что-то белесоватое,
большое. По бесшумному полету я узнал полярную сову открытых пространств.
Теперь стало светло — гораздо светлее, чем при начале ночи. Это происходило, конечно, оттого, что они были гораздо ближе к звездам. Звезды, величиною каждая с яблоко, так и сверкали, а луна, точно дно
большой золотой бочки, сияла, как солнце, освещая
равнину от края и до края.
Но вот замелькали отдельные деревья, кустарник; сверкнул угрюмо пруд, на котором спали
большие черные тени, — и коляска покатила по гладкой
равнине.
Последние пять километров река Чуин протекает по лесистой
равнине и встречает
большую реку Хор.
Читателю остается проследить, только левый край долины Хора от того места, где Хор вышел из гор на
равнину. Сначала Хор разбивается на две протоки, причем левая называется Чжигдыма, ниже — еще две протоки
Большая и Малая Були и юрта Могочжи близ устья реки Мутен. Здесь последний раз к Хору подходят одинокие сопки Нита, Фунеа ниже переволока, представляющие собой остатки более высоких гор, частью размытых, частью потопленных в толщах потретичных образований.
За сопкой Гулика река Копи выходит на
равнину Цзаусано и разбивается на несколько
больших проток. Характер береговых обрывов, далеко отодвинутых в сторону, и заболоченные острова между протоками свидетельствуют о том, что раньше здесь был морской залив и что маленькие речки Яна, Улике и Копка самостоятельно впадали в море. В те времена устье реки Копи находилось около сопки Гулика.
По чистому, глубоко синему небу плыли белые облака. Над сжатыми полями
большими стаями носились грачи и особенно громко, не по-летнему, кричали. Пролетка взъехала на гору. Вдали, на конце
равнины, среди густого сада серел неуклюжий фасад изворовского дома с зеленовато-рыжею, заржавевшею крышею. С странным чувством, как на что-то новое, Токарев смотрел на него.
Рано утром, когда солнце на востоке, застланное зимним туманом, только что появилось бледным шаром без лучей, и стан московский, издали едва приметный, так как белые его палатки сливались с белоснежной
равниной, только что пробудился, со стороны Новгорода показался
большой поезд.
Марья Петровна, между тем, достигла уже почерневшего от времени и непогод
большого креста, видневшегося на белоснежной
равнине.
Рано утром, когда солнце на востоке, застланное зимним туманом, только что появилось бледным шаром без лучей, и стан московский, издали едва заметный, так как белые его палатки сливались с белоснежной
равниной, только что пробудился, со стороны Новгорода показался
большой поезд.