Для доставления себе удовольствия в первом роде Степан Иванович содержал перед своими окнами
большую голубятню и часто по целым часам любовался, «як вони цiлуются». И Степаниду Васильевну призывал к этому зрелищу.
Неточные совпадения
Начал прищуривать глаза — место, кажись, не совсем незнакомое: сбоку лес, из-за леса торчал какой-то шест и виделся прочь далеко в небе. Что за пропасть! да это
голубятня, что у попа в огороде! С другой стороны тоже что-то сереет; вгляделся: гумно волостного писаря. Вот куда затащила нечистая сила! Поколесивши кругом, наткнулся он на дорожку. Месяца не было; белое пятно мелькало вместо него сквозь тучу. «Быть завтра
большому ветру!» — подумал дед. Глядь, в стороне от дорожки на могилке вспыхнула свечка.
На углу Остоженки и 1-го Зачатьевского переулка в первой половине прошлого века был
большой одноэтажный дом, занятый весь трактиром Шустрова, который сам с семьей жил в мезонине, а огромный чердак да еще пристройки на крыше были заняты
голубятней, самой
большой во всей Москве.
Сам Красовский был тоже любитель этого спорта, дававшего ему
большой доход по трактиру. Но последнее время, в конце столетия, Красовский сделался ненормальным,
больше проводил время на «
Голубятне», а если являлся в трактир, то ходил по залам с безумными глазами, распевал псалмы, и… его, конечно, растащили: трактир, когда-то «золотое дно», за долги перешел в другие руки, а Красовский кончил жизнь почти что нищим.
Тем не менее в одно из ближайших воскресений он пошел на Плющиху и с колотящимся сердцем взобрался на
голубятню, на чердачный этаж старого деревянного московского дома. Надевши на нос
большие очки, скрепленные на сломанной пережабинке куском сургуча, Миртов охотно и внимательно прочитал произведение своего молодого приятеля. Читал он вслух и, по старой привычке, немного нараспев, что придавало сюите важный, глубокий и красиво-печальный характер.