Неточные совпадения
Редкая собака не поддается обману и не погонится
за ней; обыкновенно утка уводит собаку
за версту и более, но охотнику хорошо известно,
что значат такие проделки, и, несмотря на то, он часто по непростительной жадности, позабыв о том,
что утка летит так плохо от яиц, то есть от гнезда,
что с нею гибнет целая выводка, сейчас ее убивает, если не помешает
близкое преследованье собаки, у которой иногда она висит над рылом, как говорится.
— Нечистая она, наша бабья любовь!.. Любим мы то,
что нам надо. А вот смотрю я на вас, — о матери вы тоскуете, — зачем она вам? И все другие люди
за народ страдают, в тюрьмы идут и в Сибирь, умирают… Девушки молодые ходят ночью, одни, по грязи, по снегу, в дождик, — идут семь
верст из города к нам. Кто их гонит, кто толкает? Любят они! Вот они — чисто любят! Веруют! Веруют, Андрюша! А я — не умею так! Я люблю свое,
близкое!
Ветру не было, воздух был свежий, чистый и такой прозрачный,
что снеговые горы, отстоявшие
за сотню
верст, казались совсем
близкими и
что, когда песенники замолкали, слышался равномерный топот ног и побрякивание орудий, как фон, на котором зачиналась и останавливалась песня.
Провожая ее, я и Маша прошли пешком
версты три; потом, возвращаясь, мы шли тихо и молча, точно отдыхали. Маша держала меня
за руку, на душе было легко, и уже не хотелось говорить о любви; после венчания мы стали друг другу еще
ближе и родней, и нам казалось,
что уже ничто не может разлучить нас.
— Не знаю, — грустно ответила Дуня. — Я ведь не на своей воле. Марья Ивановна привезла меня сюда погостить и обещалась тятеньке привезти меня обратно. Да вот идут день
за день, неделя
за неделей… а что-то не видать, чтоб она собиралась в дорогу… А путь не
близкий — больше четырехсот
верст… Одной как ехать? И дороги не знаю и страшно… мало ли
что может случиться? И жду поневоле… А тут какой-то ихний родственник приедет погостить, Марья Ивановна для него остаться хочет — давно, слышь, не видались.
— Мы? Тутошние, при церкви… Мы из духовного звания… Вон мой муж лежит! Савелий, встань же, иди поздоровайся! Тут прежде приход был, а года полтора назад его упразднили. Оно, конечно, когда господа тут жили, то и люди были, стоило приход держать, а теперь без господ, сами судите,
чем духовенству жить, ежели самая
близкая деревня здесь Марковка, да и та
за пять
верст! Теперь Савелий заштатный и… заместо сторожа. Ему споручено
за церквой глядеть…
В штабе и лазарете говорили о возможности
близкого отступления. Рассказывали,
что впереди на восемьдесят
верст нигде не находят японцев,
что они где-то глубоким обходом идут на север. Рассказывали,
что японцы прислали нам приглашение разговеться у них на пасху в Харбине. Вспоминали, как они недавно приглашали нас на блины в Мукден… Решено, как передавали, бросить сыпингайские позиции и отступить
за Сунгари, к Харбину.
Он говорил развязно и с большим достоинством, но страх не покидал его и маленькой мышкой бегал по телу, а минутами воздух точно застревал в груди и земля уходила из-под ног. Хотелось скорее к баррикаде, казалось,
что, когда он возьмется
за работу, никто уже не посмеет его тронуть. Дорогою — нужно было пройти с четверть
версты — он старался быть дальше от Петрова и
ближе к молодому, сияющему, и даже вступил с последним в беседу...