Неточные совпадения
Испуг, вызванный у Клима отвратительной сценой, превратился в холодную злость против Алины, — ведь это
по ее вине пришлось пережить такие жуткие минуты. Первый раз он испытывал столь острую злость, — ему хотелось толкать женщину,
бить ее о заборы, о
стены домов, бросить в узеньком, пустынном переулке в сумраке вечера и уйти прочь.
Я не знаю, с чем сравнить у нас бамбук, относительно пользы, какую он приносит там, где родится. Каких услуг не оказывает он человеку! чего не делают из него или им! Разве береза наша может, и то куда не вполне, стать с ним рядом. Нельзя перечесть, как и где употребляют его. Из него строят заборы, плетни,
стены домов, лодки, делают множество посуды, разные мелочи, зонтики, вееры, трости и проч.; им
бьют по пяткам; наконец его едят в варенье, вроде инбирного, которое делают из молодых веток.
— Когда был я мальчишкой лет десяти, то захотелось мне поймать солнце стаканом. Вот взял я стакан, подкрался и — хлоп
по стене! Руку разрезал себе,
побили меня за это. А как
побили, я вышел на двор, увидал солнце в луже и давай топтать его ногами. Обрызгался весь грязью — меня еще
побили… Что мне делать? Так я давай кричать солнцу: «А мне не больно, рыжий черт, не больно!» И все язык ему показывал. Это — утешало.
Он следовал за ним в ужасном волнении, размахивал руками,
бил кулаком
по стене,
по нарам и даже чуть не плакал.
Он забегал
по комнате, снимая со
стен одежду, и бросал её Илье, быстро и тревожно продолжая говорить о том, как его
били в молодости…
Не страх, но совершенное отчаяние, полное бесконечного равнодушия к тому, что меня здесь накроют, владело мной, когда, почти падая от изнурения, подкравшегося всесильно, я остановился у тупика, похожего на все остальные, лег перед ним и стал
бить в
стену ногами так, что эхо, завыв гулом, пошло грохотать
по всем пространствам, вверху и внизу.
Пётр высунулся из окна, загородив его своей широкой спиною, он увидал, что отец, обняв тёщу, прижимает её к
стене бани, стараясь опрокинуть на землю, она, часто взмахивая руками,
бьёт его
по голове и, задыхаясь, громко шепчет...
По ночам не спала от девичьей тоски и
била туфлей комаров на
стенах, как будто стреляя из пистолета.
Таня стояла, прислонясь спиною к
стене дома и опустив голову, а высокая девушка, в шляпе с красным пером,
била ее
по лицу. Компания стояла в отдалении и смотрела. Девушка лихо повернулась и, гордо неся голову, пошла к своим.
Только
по необыкновенно добрым глазам, робкому, озабоченному взгляду, который она мельком бросила, выходя из комнаты, можно было догадаться, что это была мать. Он закрыл глаза и, казалось, спал, но слышал два раза, как
били часы, как покашливал за
стеной отец Сисой. И еще раз входила мать и минуту робко глядела на него. Кто-то подъехал к крыльцу, как слышно, в карете или в коляске. Вдруг стук, хлопнула дверь: вошел в спальню келейник.
Солнце садилось. Красные лучи
били по пыльной деревенской улице, ярко-белые
стены хат казались розовыми, а окна в них горели кровавым огнем. Странник и Никита сидели на крылечке хаты, окруженные толпою хохлов — мужиков и особенно баб.
И тогда с диким ревом он бежит к дверям. Но не находит их и мечется, и бьется о
стены, об острые каменные углы — и ревет. С внезапно открывшеюся дверью он падает на пол, радостно вскакивает, и — чьи-то дрожащие, цепкие руки обнимают его и держат. Он барахтается и визжит, освободив руку, с железною силою
бьет по голове пытавшегося удержать его псаломщика и, отбросив ногою тело, выскакивает наружу.
Словом, пошла тут жисть
по всему королевству. Судья не судит, купец не зазывает, трактиры паутиной заплело, свадеб не играют, ребят не крестят, именин не справляют, в гости не ходят… В пустую молчанку только тараканов на
стене бить интересно.